Ольга Лазорева - Русская гейша. Загадки любви

– Ты и читаешь, наверное, много по теме? – спросил Крис, с любопытством на меня глядя.

– Когда есть время и подходящая литература, – ответила я и улыбнулась, проведя пальцем по красивой линии его губ.

Он легко укусил меня за палец и вскочил.

– Где-то у меня была одна книжка, и там очень интересный фрагмент…, – бормотал Крис, копаясь в шкафу. – Но разве в этом бардаке что-нибудь можно найти?

– Что за книжка-то? – спросила я, вставая и подходя к нему.

– Воспоминания Мирей Матьё, – ответил он, продолжая искать. – Слышала о такой?

– Конечно! Певица? Она была очень популярна в шестидесятые. У моих родителей даже пластинка с ее песнями сохранилась. Но…

– Сейчас, сейчас… Ага! – радостно воскликнул он и повернулся ко мне с потрепанной книжкой в руках. – Не знаю, вышла ли она в России. Этот экземпляр на французском. Но я тебе переведу. Здесь небольшой отрывок.

Крис сел на пол, быстро перелистывая книгу. Я устроилась рядом, заглядывая в страницы. Мне было так хорошо с ним, что, в принципе, мало интересовало, что он хочет прочитать или сказать. Я наслаждалась тем, что Крис рядом. И пока не анализировала ситуацию, а просто плыла по течению, поддаваясь возникающим чувствам.

– Вот! – оживленно сказал он. – Слушай! Она пишет о банкете с гейшами очень красиво и изысканно. Судя по этим воспоминаниям, они произвели на Мирей неизгладимое впечатление. Чего только стоит описание наряда, сидящей рядом с ней гейши, ее прически, сложном сооружении, где цветы соседствуют с позолоченными нитями, блестевшими как бриллианты.

И он зачитал мне довольно длинный отрывок из книги.

– Красочно! – сказала я, когда он закончил. – И очень точно. А то ведь многие думают, что гейши – проститутки. Знаешь, я обычно не говорю, кем работаю. И сама удивилась, когда тебе все сообщила.

– Глупенькая, – тихо засмеялся Крис, – я же сразу сказал, что люблю японское искусство. А гейши – часть его.

Он отбросил книгу в сторону и начал целовать меня. Я ответила, но тут же отстранилась.

– Что ты? – спросил он и обиженно надул губы. – Не нравится, как я тебя целую?

– Я совсем забыла о Лизе! – испуганно произнесла я. – Который час?!

– Половина первого, – нехотя сообщил Крис. – Но ты не беспокойся, пожалуйста. Я проснулся рано и сразу позвонил в отель.

– И что? – поинтересовалась я и начала невольно улыбаться, представив, что он услышал в ответ от моей подруги.

– Именно то, что ты подумала! – сказал Крис и рассмеялся, обнимая меня. – Твоя подруга очень темпераментна и так к тебе привязана. Как она на меня кричала! Mon Dieu!

– Мне пора возвращаться, милый, – ласково сказала я.

И увидела, как глаза Криса наполняются слезами.

– Но зачем? Останься со мной! Мы сейчас пойдем на бульвар, погуляем, затем где-нибудь перекусим, – начал торопливо он. – Можем в кафе «Святой Жан» здесь на Монмартре. Правда, там вечно полно народу и так накурено, что можно задохнуться. Зато много моих друзей-художников постоянно тусуются в этом кафе. Познакомлю тебя со всеми!

– Крис, милый, – сказала я и, освободившись из его объятий, отошла к окну. – Я в растерянности. Все произошло так быстро!

Я отодвинула ситцевую занавеску с оборками и выглянула на улицу. Остроконечные крыши соседних домов тонули в тумане. Невдалеке за ними поблескивал высокий купол какого-то собора. Улица с нашего, самого верхнего этажа казалась глубоким узким ущельем, по темному влажному дну которого двигались люди.

– И хорошо, что быстро, – ответил Крис, подходя ко мне и оттаскивая от окна. – Ты жалеешь?

– Пока не знаю, – честно ответила я, пытаясь вырваться и начиная смеяться.

Мы упали на кровать, заскрипевшую под тяжестью наших тел. Крис стянул с меня кимоно. Я уже изнемогала от желания, вновь захлестнувшего меня, перестала о чем-либо думать и решила просто наслаждаться близостью.

Потом мы уснули в объятиях друг друга.

Из тетради лекций Ёсико:

«В буквальном переводе „сюнга“ означает „весенние картинки“ и считается термином для эротической японской графики XVII–XX веков, но это слово давно превратилось в синоним, им обозначают традиционную японскую эротику.

Киёнобу (1664–1729) прославился эротическими гравюрами и изображениями танцев в театре кабуки. Его последователь Масанобу развивал эту же тему, но несколькими десятилетиями позже.

Гениальный Хокусай был более известен на родине отнюдь не пейзажными видами, а целыми альбомами с изображениями соитий. „Веселые кварталы“ того времени нередко превращались в артистические колонии, а художники рисовали то, среди чего обитали. В знаменитом квартале Ёсивара почти постоянно жил Китагава Утамаро. Он изображал как выдающихся куртизанок, так и дочерей богатых торговцев, он зарисовывал высокооплачиваемых фавориток чайных домиков и проституток самого низкого пошиба. И, конечно, Утамаро запечатлел великих гейш. На его гравюрах мы видим, как женщины играют в волан, созерцают цветущую вишню, сидят у реки, любуются луной, ловят светлячков, пьют саке на снегу, идут в храмы, совершают прогулки к живописным местам, посещают театр и увеселительные заведения. Он также рисовал женщин в домашней обстановке: они готовят еду, занимаются шитьем, кормят шелковичных червей. Он запечатлел их в различных позах: вот они выщипывают брови, подкрашивают лицо, отдыхают под пологом от москитов, пробуждаются утром, моют руки, занимаются рукоделием.

Сюнга Утамаро стали знамениты на весь мир, а его серия из двенадцати цветных гравюр, известная под названием „Поэма-сонник с картинками“, считается величайшей из всех эротических укиё-э».

– Ты обещал познакомить меня с гейшами, – сказала я, когда Крис открыл глаза и улыбнулся мне сонно и мягко.

– Давно не спишь? – спросил он.

– Минут двадцать назад встала и даже спустилась вниз и позвонила Лизе от консьержки. Она, правда, пристала ко мне с расспросами, но ведь я не понимаю по-французски, – лукаво добавила я.

– И что Лиза?

– Хочет познакомиться с тобой поближе.

Крис потянулся и сел. Увидев, что его нефритовый стебель вновь начинает наливаться, я засмеялась и отрицательно покачала головой.

– Но я так сильно хочу тебя, – прошептал Крис. – Видишь?

И он опустил взгляд вниз, выразительно подняв брови.

– Прекрати! Я договорилась, что мы встречаемся с Лизой через час возле метро «Опера». Это недалеко от нашего отеля.

– Уж мне можешь не рассказывать, где находится это метро, – расхохотался он и встал.

Но я сразу отбежала в угол комнаты, продолжая смеяться.

– Слушай, – сказал Крис с воодушевлением, – у меня идея!

Он бросился к шкафу и вытащил большую плоскую картонную коробку. Увидев, что он достает из нее сложенное кимоно в прозрачном пакете, я подошла и взяла его.