Ольга Лазорева - Русская гейша. Загадки любви

– Сегодня мы разделимся, – сказала я ей. – Ты будешь в паре с Сакурой, так что смотри, особо ее не доставай.

– Да я что? – засмеялась Ханако, вскинув тонкие черные брови. – Я на самом деле всех вас очень люблю!

– Знаю, знаю, – улыбнулась я, заходя в чайную комнату.

Сакура сидела на циновке, щипала струны сямисэна и тихо, ритмично напевала, периодически поглядывая в тетрадь, лежащую перед ней. Ее русые волосы были заплетены в косу, серые глаза опущены. Старинный сямисэн на фоне ее голубого свитера с белыми оленями и синих джинс смотрелся немного странно. Идзуми медленно кружилась в танце. Ее изящная фигурка на фоне раздвижной перегородки фусума с изображением горы Фудзи казалась легкой и напомнила мне почему-то порхающего мотылька. Возможно, из-за ярко-голубого кимоно, полы которого развевались в такт движению. Увидев меня, она замерла с поднятой правой рукой, на пальце которой быстро крутился голубой веер.

– Доброе утро, – поздоровалась я.

– Привет, Танечка! – ответили они практически одновременно.

– А я сегодня уволилась из школы, – сообщила я новость.

– Давно пора! – поддержали меня девушки.

– И еще…, – начала я и замолчала, изучая какэмоно, висящий в нише.

На узком вертикальном свитке была изображена мифологическая птица-феникс Хо-о.

– Это Лиза сегодня принесла и повесила, – сказала Ханако, проследив за моим взглядом. – Она сказала, что ей это подарили, и пояснили, что эта птица в Японии – символ счастливого предзнаменования.

– Дорогой подарок, – пробормотала я, подумав, что он наверняка от «раба Григория».

– А что ты начала говорить? – поинтересовалась Идзуми, подходя к нам.

– Ах, да, – спохватилась я. – Значит так, мои красавицы, я решила, что мы отлично поработали, поэтому предоставляю всем трехдневный отпуск.

– Ура! – закричала Ханако и запрыгала на месте. – Можно, я смотаюсь домой?

– Но в отпуск уходим не все одновременно, – добавила я. – Вначале Идзуми и Ханако, так как они из одного города, а затем мы с Сакурой. И для дела так будет лучше.

– Отлично! – захлопала в ладоши Ханако и повисла на шее Идзуми. – Мы сгоняем в наш город! Очень хочется с родными повидаться! А завтра с утра уже можно уехать? – громко спросила она и подскочила ко мне.

– Можно, – ответила я, гладя ее по волосам. – Деньги получите у Лизы. И можете сейчас.

– Бежим! – закричала она и, схватив Идзуми за руку, понеслась к выходу, таща ее за собой.

Сакура аккуратно положила инструмент в футляр и подошла ко мне.

– А ты можешь уехать через три дня, как только они вернутся, – сказала я.

Она опустила глаза и, сложив пальцы, привычно поклонилась. Я улыбнулась в ответ, подумав, что девушки все больше становятся похожими на настоящих гейш. Видимо, непрекращающаяся учеба, постоянные репетиции, выступления в образах влияли на подсознание, и в нем закреплялся устойчивый стереотип. Этого я и добивалась. Если мои ученицы начинали в душе чувствовать себя японками, то вели себя на вечеринках в образах гейш естественно и непринужденно. А это главное условие для создания гармонии.

Следующие три дня мы выступали вдвоем с Сакурой. Но пресыщенные праздниками граждане уже пытались войти в рабочую колею, поэтому количество заказов пошло на убыль. Я знала по прошлому году, что такое затишье, наступающее практически сразу после Старого Нового года, продлится не больше недели, а потом нас вновь начнут активно приглашать. Поэтому и решила именно в эти дни дать возможность всем отдохнуть.

Из голубой тетради с изображением розовых цветов сакуры на обложке:

«Почувствуй, как небесный холодный огонь загорелся под твоими босыми ступнями, и вот он охватил все твое усталое измученной тело и пронзил его тысячами очищающих струй. Огонь поднялся к твоей голове и окружил ее голубым ореолом. И твой разум очистился. Ты сейчас как факел, но ты не сгоришь, даже когда твое тело исчезнет в этом небесном пламене. Ты возродишься вновь, отдохнувший и чистый, как прозрачный родник».

Из записок даосского монаха, XVI в.

С Митихиро я встретилась еще несколько раз. А ночь перед его отъездом, вернее уже раннее утро, потому что последнее выступление закончилось лишь в половине третьего, он провел со мной.

Он заехал за мной в агентство и терпеливо ждал, пока я смою грим и переоденусь. Я попрощалась с охранником, забралась в машину и вопросительно посмотрела на Митихиро. Его глаза были грустными.

– Ты, наверное, очень устала, Таня, – нерешительно проговорил он. – Так поздно!

– Поедем ко мне, – предложила я и неприметно вздохнула.

По правде говоря, мне хотелось очутиться дома, поскорее забраться в постель и уснуть. Но Митихиро был таким грустным, что я решила провести остаток ночи с ним. Услышав мое предложение, он обрадовался и с благодарностью глянул мне в глаза повлажневшими глазами.

Когда мы поднялись в квартиру, я сразу прошла на кухню. Приготовив легкую закуску и достав бутылку красного сливового вина, я поставила все это на поднос и вернулась в гостиную. Митихиро сидел на полу, подогнув ноги.

– Ты бы разделся, – сказала я, улыбнувшись, ставя поднос на пол и устраиваясь рядом. – Так будет удобнее.

– Ты права, – согласился он.

– А давай переоденемся в халаты? – предложила я, вставая.

Митихиро поднялся вслед за мной. Я пошла в спальню и открыла шкаф. Потом сняла с вешалки два шелковых халата. И начала расстегивать блузку. Но Митихиро неожиданно рванул ее с моих плеч. Я замерла, глядя в его расширившиеся зрачки. Митихиро всегда был сдержанным и даже робким. И такое проявление страсти меня немного позабавило. Я начала улыбаться. Но он опрокинул меня на кровать, навалился, тяжело дыша и поднимая юбку. Мне стало смешно. Я ерзала под ним, пытаясь освободиться и смеясь. Но это словно свело его с ума. Скоро юбка оказалась у меня чуть ли не на голове. Митихиро даже не стянул мои трусики, а лишь отодвинул серединку и вогнал нефритовый стебель. Он двигался быстро, с шумом втягивая воздух сквозь стиснутые зубы и постанывая. Его энергия тут же завела и меня. И я мгновенно возбудилась. Юбка мешала мне, но не хотелось отпускать его. Митихиро стонал все громче, двигался все стремительнее. Я шла на поводу его страсти, и скоро изогнулась всем телом в острейшем оргазме.

Когда мы немного успокоились и пришли в себя, Митихиро встал и вышел. Я в недоумении посмотрела, как он скрывается за дверью. Но мне было так хорошо, я чувствовала такое расслабление, что лень было даже окликнуть его. Скоро он вернулся и сел рядом. Я с улыбкой смотрела на какую-то коробочку, которую он поставил рядом со мной.

– Это тебе, – тихо сказала он. – Я привез из Токио.

– О! – восхитилась я. – Ты такой милый. Всегда меня балуешь.