Галина Чередий - R+R FOREVER (Перерождение. Бонус)

– Шеф, притуши чуть свои альфа-волны, – попросил Костя, поднимая парня на руки. – Даже мне не по себе, а ему-то вообще от них худо.

И то верно. Злость все еще кипела во мне, не найдя достаточного выхода в поединке.

В личный самолет Исайтари я садился последним, подождав поодаль, чтобы детей подняли на борт и устроили в хвостовой части с ванной и спальней. Полностью отпустить свою ярость при виде этих запуганных и сломленных созданий не выходило, а провоцировать новые припадки их паники, тем более в воздухе – не слишком удачная идея. Детвора там или нет, но они все же были оборотнями, а значит, ущерб, если начнут бушевать от страха, способны нанести немалый. Парень и так до сих пор не мог успокоиться, и я продолжал слышать его нечеловеческий вой даже сквозь шум двигателей. Поганый, поганый мир, в котором возможны такие вещи с детьми. Временами я слегка ненавидел Рори, что, ворвавшись в мою жизнь, не позволила игнорировать вот такое дерьмо, как мне это неплохо удавалось раньше, отгораживаясь «мне не под силу изменить все вокруг» ширмой. Было проще, не так, как сейчас, что аж до блевоты, до отвращения ко всему и всем. Но, как ни крути, я, безусловно, и обожал мою маленькую упертую колючку. За несгибаемость, за неумение быть эгоистичной, за то, что, несмотря на все изменения, которые произошли в ней, это не отняло, не стерло ее человеческой сути. Вытащив телефон, набрал ее номер.

– Р-р-риэр-р-р! – проворчала она сонно. Расслышав шуршание простыней, представил Рори лениво перевернувшейся и потянувшейся в нашей постели, и у меня тут же встал. – Все в порядке?

Ни хрена не в порядке. Я один здесь, в долбаном самолете на другом конце света, со стояком, которому некуда податься, отвратительным настроением, а ты черт-те где, тоже одна, спишь в постели, что не пахнет прямо сейчас нашим сексом, способным все что угодно исправить и сделать приемлемым, даже наличие того факта, что существуют и будут существовать твари любого вида, делающие появление на свет потомства опасным квестом или полной безответственностью. Серьезно, если знаешь и видишь вот такое, то совершенно непонятно, как у кого-то хватает смелости или беспечности производить их на свет!

– Мы прилетаем часов через восемь! – отпихнул я от себя все эти идиотские мысли, что отчего-то перли и перли из моего разума. У меня что, гребаное воспаление мозга приключилось внезапно? Что за сопли по кругу? – Мой член соскучился по тебе и торчит колом так, что я наверняка буду хромать, спускаясь по трапу. Так что никаких сегодня походов на работу, пупс. Вообще до конца недели освобождайся! Встреть меня дома голой и готовой!

– Раскомандовался-а-а-а! – протянула Рори, а я прямо-таки увидел, как ее губы растянулись в улыбке. Зараза. Как же мне сейчас нужно исцеловать ее, впитать, поглотить и потребовать еще. – Я тоже дико соскучилась.

– Естественно! Тебе и положено скучать! – ухмыльнулся я нахально, поправляя неуемного повстанца в джинсах. – Тебе достался такой охрененный самец в единоличное пользование, и я весьма удивлен, что застаю тебя спящей, а не рыдающей от тоски в разлуке!

– Обещаю, начну рыдать, как только положу трубку, – захихикала Рори, и да-а-а-а, вот тут мне совсем захорошело. Житуха не такое уж и говно, пока моя женщина способна издавать эти тихие счастливые звуки. Лучшие в мире, после стонов и всхлипов ее оргазмов.

– Ладно, на этот раз ты прощена! – Я и сам расплылся, словно идиот, ощущая, как волны душевного расслабления проникают все глубже. – Короче, жди меня! Программа на ближайшие дни: секс, еда, секс, сон и, само собой, секс-секс-секс!

Связь прервалась, но я довольно прикрыл глаза, вытягиваясь в кресле и удерживая внутри звук хриплого чувственного смеха моей пупсятины.

После разговора с Риэром я укрылась с головой, не в силах прекратить улыбаться, и, перевернувшись, честно старалась опять уснуть. Но отчего-то не выходило. Мало того, что тело наполнилось тоскливой истомой, жаждой немедленно получить его прикосновения, которой не было дела, что существуют такие вещи, как время и расстояние, кроме этого нечто в его вроде бы извечно самоуверенном, насмешливом голосе… царапало, что ли? Создало какую-то неуместную шероховатость в общей гладкости бытия, что осело неприятным давлением в районе затылка, а после стало постепенно сползать по позвоночнику ниже, распространяя заставляющие зябко поежиться щупальца в центр груди, где внезапно обнаружилась крошечная, но отчетливо ощущающаяся зона пустоты. Откуда, блин, ей взяться? У нас все хорошо! В смысле, не просто «все окей, не лучше и не хуже, чем у других пар, проживших вместе уже не один год». Реально хорошо. Лучше, чем я мечтала когда-либо прежде, наблюдая за жизнью окружающих семейных людей. Мы могли цепляться из-за не имеющих особого значения бытовых мелочей, но в итоге наши препирательства, по заведенному издавна обычаю, заканчивались бурным примирением в постели, стиравшим любые ростки взаимного раздражения, и нашему сексу по-прежнему легко стоило присваивать самый высший бал из существующих. И еще десять баллов сверху. Но помимо всего этого у нас еще было по-настоящему общее дело. Не бизнес, не сиюминутная суета ради благосостояния, не гребаное хобби, дабы убить время, а идея, ради которой мы оба готовы были впахивать, не жалея сил. Изменять древние законы и отношение к обращенным со стороны Зверорожденных оказалось задачей опасной, трудоемкой, длительной, нерво- и финансово- затратной, но каждая потраченная на это минута и капля сил стоили этого безусловно и несомненно. И до сих пор я не устаю восхищаться изменениями, случившимися в Риэре, и если бы была религиозной, то молилась бы о том, чтобы так и оставалось, и однажды его альфа-суть не решила уйти в несознанку, и не вернулось изначальное похерестичное отношение к проблемам, что он мог счесть чужими, не входящими в сферу его жизненных и территориальных интересов. Ведь, как ни крути, Зверорожденные на уровне подкорки хранили инстинкты и потребности своей животной природной половины, а у нее весьма практичный подход к вопросам целесообразности выживания слабых и необходимости спасать их и защищать.

– Вот с какого перепугу нужно думать о таком в долбаные четыре утра?! – возмутилась сама на себя и с досадой стукнула по тому месту, где зародилось это противное ощущение, напоминая своему расшалившемуся разуму, что все мои внутренние органы находятся на месте и никаких пустых пространств там нет и быть не может.

Ладно, уснуть, видно, больше не светит, так не смотаться ли в Дом Спасения сейчас, чтобы действительно освободить больше времени на уединение с Риэром, когда он прилетит?

Только вышла из спальни, Барс сразу вскочил с подлокотника монстродивана и, бодро потянувшись для своих уже не юных лет, спрыгнул на пол, деловито направляясь в сторону кухни, намекая на то, что, по его мнению, являлось первейшей моей обязанностью.