Эмбер Даст - Дневник Софи

– Софи, она любит тебя, как и все. Она не будет так жестока с тобой, – Лили кладет голову мне на плечо. Любит, как и все. Да, как же. Я уже поняла, насколько сильно меня здесь все «любят». Я больше так не обманусь. Пора положить конец моей наивности.

– Миссис Соул ненавидит нас всех одинаково, – равнодушно отвечаю я, – А почему ты так спокойна? Ты ведь пострадала даже не по своей вине.

– Ну, мне плевать на нее и ее злобу. Я просто рада, что ты в порядке. К тому же мне не привыкать к ее выпадам в мою сторону. Тут ты, кстати, не права. Она не всех ненавидит одинаково. Меня она ненавидит особенно сильно, – Лили горько усмехается.

– Не преувеличивай. Ты просто попадаешь под горячую руку, детка, – пытаюсь успокоить я подругу.

– А эта новенькая… что-то с чем-то, – произносит Лили после минутного молчания, – Такая… странная.

Я напрягаюсь, и Лили это чувствует, поэтому спешит замолчать, а ее взгляд судорожно бегает из стороны в сторону, как отражение лихорадочных попыток найти другую тему для разговора.

– Она ничего, – я стараюсь произнести эту фразу максимально нейтрально, – Талантливая.

– Она и вправду талантлива. Прости, Софи. И такая красотка… Прости, прости! – Лили хватает меня за плечи и виновато заглядывает мне в глаза.

– Ничего. Я ведь не слепая и не глухая. Я прекрасно знаю, что она далеко не серость, – я высвобождаюсь от Лили и, скрестив руки на груди, устремляю взгляд на закрытую дверь аудитории, откуда доносятся приглушенные звуки голоса злыдни-исторички.

Оставшиеся до конца лекции пятнадцать минут мы с Лили проводим в гробовом молчании. Я ощущаю ее неловкость от того, что она затронула тему новенькой, но все равно не могу пока выдохнуть и воспринять все, связанное с ней, хотя бы наигранно спокойно.

Наконец, дверь распахивается, и неугомонный, галдящий поток студентов устремляется в коридор, спеша поскорее скинуть оковы скучной лекции и забыть надменный тон миссис Соул.

Мы с Лили встаем и не спеша подходим к двери, вежливо пропуская выходящих студентов. Когда толпа рассеивается, я аккуратно заглядываю в класс и вижу ее. Ханна с каменным спокойствием и миролюбивой улыбкой выслушивает преподавательницу, пока та распаляется по поводу бесполезности академических отпусков, и что ими пользуются только лентяи.

– Я считаю, это вздор. Такое давно нужно запретить. Если человек действительно чего-то хочет, он найдет тысячу возможностей, а если не хочет – тысячу отговорок. Если бы вы, лентяи, хотели учиться, нашли бы способ. А уйти в академический отпуск ведь самое легкое решение. Тут и думать не нужно, – Соул в десятый раз гневно поправляет постоянно скатывающиеся на кончик носа очки и теребит прищуренным взглядом Ханну.

– Я понимаю, – Ханна делает пару уверенных шагов к месту, где сидит разгневанная преподавательница, кладет обе руки на стол и всем телом подается вперед, – Но я подошла к Вам только лишь для того, чтобы Вы вписали меня в свой список студентов, а не для того, чтобы выслушивать маразматичный бред. Ханна Джордан. Всего хорошего.

Ханна резкими движениями выводит на листке свое имя, передает его ошарашенной преподавательнице и, закинув на плечо кожаный рюкзак, устремляется прочь.

– Я знаю, кто ты. Мерзавка, пользующаяся положением старшего брата. Но знаешь что? – соскочив со своего места, визжит Соул, – Мне плевать на тряпку Хайнца. Он не способен даже за себя постоять.

Ханна замирает на месте, затем медленно разворачивается. Я вижу знакомый жест – ее ладони, как и тогда ночью, сжимаются в кулаки, отчего сбитые костяшки белеют.

– Можете поливать грязью кого угодно, миссис Соул. Даже меня. Я стерплю. Но еще одно кривое слово в адрес моего брата, и Вы отправитесь на давно необходимую Вам пенсию намного быстрее, чем Вам хотелось бы, – холодным, вкрадчивым, но таким строгим и пронзающим насквозь тоном говорит Ханна.

Моя нижняя челюсть медленно скользит вниз, а Лили тем временем снова сжимает мою руку.

– Как ты смеешь мне угрожать, мерзавка! – рявкает Соул, – У тебя будут огромные проблемы, ты вылетишь отсюда быстрее, чем успеешь спеть похоронный марш. Я тебе обещаю!

Ханна заливается смехом, но затем таким же уверенным, ледяным тоном добавляет:

– Я вас предупредила, а дальше Вам решать.

В одно мгновение Ханна оказывается в дверях, а мы, сраженные развернувшейся сценой наповал, не успеваем даже на полшага отойти.

Мои глаза упираются в раскаленный, искрящийся металл ее взгляда. В нем бушует самый настоящий ураган, способный уничтожить планету в один миг, создать хаос, не пустяковая ярость, а осознанный гнев, который приводит к сокрушительным последствиям. Я содрогаюсь.

Уголок ее губ приподнимается в насмешливой ухмылке, она смеряет меня взглядом, а затем вихрем проносится мимо.

– Жуть, – одним словом Лили удалось описать все, что только что произошло, да и саму виновницу происшествия.

Жуть. Самая настоящая.

Бойся своих желаний. Я так хотела соперника, а получила хитроумную, разъяренную тигрицу, готовую растерзать любого – от дерева до самой строгой преподавательницы факультета.

Глава 7

Разбитые в пух и прах. Униженные. Оскорбленные. Поникшие. И еще тысячу других описаний, передающих атмосферу полного краха, можно было бы применить к нам с Лили после разговора с итак кипящей, словно котел с отравляющим зельем, преподавательницей. Не успев вылить всю ярость на Ханну, миссис Соул с огромным удовольствием набросилась на нас.

В абсолютном молчании мы обе выходим на улицу, поверженные в самый сильнейший шок, мы даже не в силах какое-то время посмотреть друг на друга.

Однако Лили начинает первой:

– Нет, ну ты это видела? – бубнит она, – Как такое вообще возможно? Я более чем уверена, что завтра Ханна Джордан уже не появится в этом университете.

– Не думаю, – задумчиво отвечаю я.

– Что? Почему? Ты же сама все видела и слышала, – Лили устремляет на меня ошарашенный взгляд своих ясных зеленых глаз.

– То-то и оно, – сдержанно говорю я, поднимая взор к небу, словно ища в нем сил, – Я все слышала и видела. Злобная старуха оскорбляла ее и ее брата. У Ханны несомненно козырь в руках.

– Думаешь, против Соул вообще существует какой-то козырь? – в конце предложения Лили взвизгивает от удивления, и я обращаю на нее туманный взгляд.

– Ох, даже не знаю, кто раздражает меня больше, – скулю я и плюхаюсь на скамейку.

– Зачем пытаться это понять? – Лили устраивается рядом со мной, – Я вот приняла решение, что отныне ненавижу их обеих.

– Ты же вроде как говорила, что она талантливая красотка и все в этом духе, – я недоверчиво смотрю на подругу.

– Говорила, – Лили утвердительно кивает головой, – И до сих пор так считаю. Но это не оправдывает ее хамского поведения. Соул, конечно, стерва та еще. Но она ведь профессор, а значит, заслуживает хоть каплю уважения, а не хамские выкрики со стороны какой-то соплячки.