Татьяна Ланг - Воскресшие сердца на пепле сожженной любви

Полчаса спустя мы все, нашей дружной толпой ехали по автомагистрали, в большом и уютном микроавтобусе, до загородного дома моей тёти и её семьи.

Снежана молча сидела рядом со мной, опустив голову, она кажется изучала свои острые коленки, постоянно при этом поглаживая их миниатюрными пальчиками. Стоит заметить, у неё были очень изящные руки с тонкими запястьями. Густые тёмно-каштановые волосы удивительно контрастировали со светлой, фарфоровой кожей. И вроде бы простые, но правильные черты лица, привлекали своей элегантностью, какой-то неуловимой красотой.

Искоса она посмотрела на меня, и кажется поймала мой заинтересованный взгляд. Но это вряд ли могло меня тогда смутить, скорее наоборот, я сгорал от нетерпения вывести её из себя. Непонятно зачем, но я стремился завладеть её наивными эмоциями, чтобы в последствии просто поиздеваться над ней.

Снежана подняла свои симпатичные брови и слегка прикусила нижнюю губку. Ей было тринадцать, а выглядела в данный момент на все семнадцать, завораживая своей безупречностью, и явным желанием пофлиртовать.

Я взял себя в руки и попытался сосредоточиться на разговоре наших родителей, которые не смолкали ни на минуту. Отвёл свой взгляд от Снежаны, любуясь мелькающим пейзажем, за окном автомобиля. И всё же краем глаза мне удалось уловить некое растерянное любопытство со стороны своей кузины. Чёрт! Что с ней не так? Почему она постоянно пялится на меня?

По сути мы являемся с ней, двоюродными братом и сестрой. Наши мамы – родные сёстры. Но в который раз я отмечаю, насколько мы с ней разные. Абсолютная противоположность, без намёка схожести во внешности. Во всём.

Я подключил наушники и погрузился в рок-музыку. Я хотел в тот момент быть подальше от всего этого, подальше от своей сестрёнки, которая непонятным образом как-то странно влияла на меня, вызывая противоречивые, запретные мысли. Моя голова готова была разлететься на части, от той семейной болтовни, которая даже через наушники, била по перепонкам, заставляя мою кровь вскипать от злости. Как бы мне не сойти сума, за эти гребенные шесть недель каторги.

И у меня вдруг в голове созрел следующий план: Я буду избегать своих родственников, общения с ними, отсиживаясь в своей комнате. А что по поводу моей сестрёнки, то ей однозначно лучше держаться подальше, если не хочет нарваться на грубость с моей стороны. Твою же мать! Это ж надо было так вляпаться! И что теперь со всем этим делать? Трясу головой, отгоняя надоедливые мысли. Самое главное терпение, – как говорит мой отчим! И мне как никогда, сейчас оно необходимо. Пять недель ведь пролетят незаметно, и я снова вернусь к своей привычной жизни.

Вот только в тот самый момент, когда я с таким упорством стремился повернуть всё вспять, я и представить не мог, что как прежде, больше никогда не будет. Моя судьба впоследствии сыграет со мной злую шутку, поставив на кон спокойную и размеренную до сего момента жизнь. И я приму эту безумную сделку, становясь её рабом, в обмен на свободу от мыслей, изо дня в день преследующих меня, но лишь до определённого момента.

ГЛАВА 2

«Но грусть моя всё так же холодна.

Мои слова пустые отраженья,

Я создаю иллюзию движенья,

Но между мной и миром есть стена.»

Даль.

(Снежана Стоцкая. Санкт-Петербург. 2005год)

Не скажу, что по жизни являюсь замкнутым человеком, но всё же одиночество – это мой козырь! Находясь в тишине, я могу настолько глубоко погрузиться в собственные фантазии и мысли, что не замечаю ничего вокруг. Жизнь на какой-то момент замедляет свой ход, даёт возможность насладиться в полной мере яркостью красок, слиянием разнообразных звуков, всех тех красот, которых ты попросту не заметишь, находясь в повседневных буднях. Но это вовсе не означает, что я законченный социопат, скорее романтик!

Родители долго не могли смериться с моим странным на их взгляд, состоянием души. Было время, когда они готовы были обсудить моё поведение, со всеми известными психологами страны. Заплатить любую сумму, лишь бы привести меня в нормальное состояние. Но как только диагноз, так и не был подтверждён, они попросту отстали от меня, списывая всё на редкую черту характера.

Но вот как уже целую неделю, я практически не получаю привычного уединения. Это становится просто каким-то наваждением. И с одной стороны мне было глубоко параллельно, так как в нашем доме было полно мест, где я могла бы уединиться и почувствовать себя снова хорошо в привычном для меня «мирке», но вот мои мысли никак не давали мне покоя. Марк был повсюду: в моих ведениях, снах. И всё это, напрочь лишало меня столь привычного комфорта, заставляло стать ещё более слабой, уязвимой чем я уже была.

Мои мысли прервал требовательный стук в дверь. Я не успела толком отреагировать, как она тут же распахнулась. На пороге стояла мама. Её лицо, как всегда, выражало высшую степень негодования. Я вздохнула и подняла на неё глаза, но тут же снова отвернулась к окну.

– Ты же понимаешь, что у нас гости? – резким тоном спрашивает она. – И почему все должны к обеду ждать только тебя? – Что с тобой сегодня, милая?

Господи, как всегда, словно из пулемётной очереди, вопрос за вопросом. Не ответив ни на один из них, я по-прежнему стою к ней спиной и наблюдаю за тем, как крупные капли дождя с шумом, падают на землю, оставляя на поверхности маленькие углубления.

– Пожалуйста, не заставляй меня повторять дважды! – Разве трудно спуститься сразу же, когда тебя зовут?

– Пять минут! Я спущусь через пять минут, хорошо? – бормочу себе под нос, сжав кулаки от безысходности.

– Я это уже слышала! – парирует мама и делает жест своими изящными пальцами, побуждая меня сдвинуться с места и пойти за ней.

Может мне стоило бы с ней поговорить? Но с чего я должна начать? И поймёт ли она меня?

Я захожу в гостиную и нахожу взглядом своего двоюродного брата. Он комфортно утроился на диване и о чём-то разговаривает с моим отцом. При виде этой сцены я замираю на пороге. Надо просто взять себя в руки и подойти к ним, только вот беда – ноги будто приросли к полу. Знаю, что должна покончить с этим, я не должна и вида подавать, что кажется запала на Марка, но логика, как всегда, дремлет, и всё ещё не даёт о себе знать. Хватаюсь за дверной косяк, на секунду теряя равновесие, и это выводит меня из транса. Наконец мой брат поднимает свои глаза и смотрит в упор на меня. И в какой-то степени, мне было даже приятно наблюдать за ошарашенным лицом Марка, в тот момент, когда он заметил меня. Он пару секунд молча смотрел в мои глаза, не моргнув.

– Снежана, ты уже здесь?! – спасает затянувшее молчание папа. – Ну что, тогда идём за стол обедать! – призывает отец, и покидает общество растерянного братика.