Tiamat - Гилморн

Впрочем, собой ли? Он не узнавал себя в этом нахальном и распущенном существе, которое с ненасытным пылом принимало противоестественные ласки от смертного мужчины и отдавало их в ответ. Вначале Гилморн еще удивлялся сам себе, а потом перестал об этом думать. Это было как помутнение рассудка, которое должно было кончиться через пять дней. И тогда эльф снова вернется к своей обычной жизни, в которой окружающие чопорны и велеречивы, а ночи одиноки и холодны… Все потом, а сейчас он подставляет зад смертному и стонет: «Мать твою, Норт, засади мне… еще, глубже!» Норт зажимает ему ладонью рот и начинает трахать его сильнее, бедра его яростно ударяют по ягодицам эльфа, и вот снова, уже в который раз за ночь, эльф чувствует внутри горячий фонтан спермы и слышит собственный полузадушенный вопль. Смертный не собирается слезать с него — не вытаскивая члена, он тискает эльфа до тех пор, пока его неутомимое орудие снова не встает, и он снова входит глубоко в тесное отверстие, медленно, с наслаждением…

Однако и человеческая, и даже эльфийская природа подвержены усталости, и какое-то время им приходилось отдыхать в объятиях друг друга. И ночи в Лихолесье не были похожи на ночи в Мордоре — не было настороженного молчания или яростных перепалок, теперь они могли позволить себе просто лежать рядом, наслаждаясь близостью друг друга после соития… Могли говорить друг с другом, шутить, иногда — даже быть откровенными.

— Мы никогда больше не встретимся?

Эльф сам не знал, хотел бы он этого или нет, но вопрос вырвался у него сам собой.

Норт поцеловал его и произнес почти что нежно:

— Я бы хотел, чтобы ты подольше оставался со мной. Но это невозможно. Ты мечта, мой прекрасный эльф, а мечтой нельзя обладать.

Гилморн с удивлением взглянул на него. Норт редко бывал в таком романтическом настроении. Если быть точным, то Гилморн еще никогда не слышал от него таких речей.

— Я предпочитаю, чтобы со мной рядом был тот, кто больше похож на меня. С кем легко и просто, кто может быть мне близким, кто меня понимает… — Норт заложил руки за голову и мечтательно поднял глаза к звездному небу, просвечивающему сквозь кроны деревьев.

Улыбаясь, Гилморн потерся щекой о его плечо и промурлыкал:

— Ты ведь любишь его?

— О ком ты?

— Об этом красивом юноше, с которым мне пришлось по твоему приказу разделить постель. Об Артагире. Ты любишь его?

— Ну… черт, я не знаю. При чем тут любовь? Мне просто хорошо с ним, — сказал Норт, сам не замечая, как черты его сурового лица озаряются нежностью при одном упоминании имени своего возлюбленного. — Арт великолепный любовник, и… черт, ты что, мысли читаешь? Я слышал, что эльфы проницательнее людей, но чтоб настолько?

— По вам это было видно. Только слепой бы не заметил, как много он для тебя значит.

— Эльфийские штучки… — пробормотал Норт. — А сам ты, мой сладкий? — вдруг спросил он. — У тебя есть кто-нибудь?

Когда Гилморн вспомнил Дэла, тоска на миг сжала его сердце.

— Да, есть, но сейчас нам пришлось расстаться на время, — сказал эльф со вздохом.

— Ты его любишь? Ему чертовски повезло, мой сладкий.

Гилморн снова горько вздохнул.

— Он так не считает…

— Да уж кто бы сомневался. Наверное, бедняга думает, что его постигло проклятие Намо или что-то в этом роде. Тебе надо было выбрать человека, не эльфа.

Глаза Гилморна расширились.

— Н-но… откуда… Откуда ты знаешь?.. — выдавил он, пораженный.

— То, что твой любовник — эльф? Это же очевидно. Держу пари, один из тех, кто вытащил тебя из Мордора. Может быть, тот самый, который прикончил моих слуг. Есть в тебе что-то такое, что должно притягивать суровых воинов. Даже холодный нолдо не устоит перед твоим обаянием.

Эльф смотрел на него с суеверным ужасом, не в силах произнести ни слова. Как Норт мог угадать так точно?

— Не смотри на меня, будто у меня появилась драконья морда, или что-то в этом роде, — усмехнулся человек. — Всего лишь интуиция и здравый смысл. Я знаю людей, ни один человек не отпустил бы от себя по доброй воле такое сокровище, как ты. А ханжа-эльф, которому досталась твоя любовь, не сможет понять своего счастья, будет мучиться сам и мучить тебя. Вряд ли кто-то из твоих соплеменников способен оценить тебя по достоинству, Гил. Их плоть достаточно слаба, чтобы можно было их совратить, но дух недостаточно силен, чтобы принять свои желания, не страдая от сожалений и угрызений совести.

Гилморн отвернулся и закрыл лицо руками. Он был не в силах смотреть Норту в глаза. На сердце его было тяжело, и непривычно мягкий голос человека не успокоил его, а, наоборот, растревожил. На глаза эльфа навернулись слезы.

— Откуда ты можешь это знать? — прошептал он глухо.

— Я просто знаю, и все, — пожал плечами человек. — Таков мой дар. Когда понимаешь природу других, ими легче управлять.

— Ты удивляешь меня, — Гилморн посмотрел на него из-под руки. — Ты мой враг, мой бывший тюремщик, слуга Саурона, циничный, аморальный и безнравственный, ты причинил в своей жизни много зла. Если мы когда-нибудь еще встретимся, это будет на поле боя с оружием в руках, мы будем пытаться убить друг друга, и кто-то, скорее всего ты, в этом преуспеет. И все-таки я не могу не чувствовать к тебе уважения.

— Жизнь полна парадоксов, мой сладенький эльфенок, — произнес Норт с улыбкой.

Он прижал к себе Гилморна, отвел его волосы и принялся целовать его затылок и плечи.

С невольным вздохом удовольствия эльф закинул руку за спину и запустил пальцы в растрепанные черные волосы смертного, притягивая его голову ближе.

— Например, меня возбуждает мысль, что я трахаю чужого возлюбленного, — дыхание человека щекотало шею Гилморна. — Что мысли твои принадлежат другому, и все-таки ты отдаешься мне. Ты, бессмертный эльф, которому положено делить постель только с женщинами и только по любви… Ты нарушаешь все законы Эру, ложась со мной, мой сладкий.

Поцелуи Норта становились все настойчивее, горячее, и член его, касающийся ягодиц Гилморна, твердел с каждой секундой. Гилморн застонал и подался назад, чтобы прижаться всем телом к смертному. Он все равно не знал, что ответить Норту, но даже если бы и знал, желание и возможность говорить улетучились в тот момент, когда ладонь человека легла на его пах и принялась ласкать чувствительную плоть. Одновременно с этим Норт сунул ему колено между ног, раздвигая их, и придвинулся ближе.

— Не стану тебя убивать на поле боя. Снова возьму в плен, и тогда не жди пощады, красавчик! — промурлыкал Норт на ухо Гилморну, двигая бедрами, так что член его терся о ягодицы эльфа.

— И что ты сделаешь со мной? — Гилморн вздрогнул всем телом от сладкого предвкушения.

— Ничего нового и оригинального, мой сладкий. Все то же самое, много, часто и в разных позах…