Александр Кралин - Двадцать килограммов неона

— Функционеры — дед остановил караван.

— Какие еще функционеры?

— Партейные, какие ж еще. Патриоты. Хотя бить, может, и не будут. Всяко бывает. Так… поизмываются малость, да и пропустят.

Дед прислушался:

— Точно. Повезло. Шиска у них в палатке, так что не до нас им будет. Ишь, на природе захотелось.

Дед отрешенно уселся на передок повозки.

— Погоди, как это — шиска? — удивился Пейпиво. — Они же общественные.

— Так и у них, небось, не личная. Только общество у них свое.

Пейпиво и Заврик переглянулись. Кусака вертелся под ногами.

— Погоди, я сам. — остановил его Заврик. — Тебя побережем на крайний случай. Сохраняй инкогнито.

Заврик подошел к функционерам и просительно промолвил, старательно копируя манеру разговора крестьян:

— Я извиняюсь, но пустите уж проехать, господа хорошие. Уберите машину.

— А сам убери, если сможешь.

Функционер хмыкнул, второй загоготал.

— А ключи дадите?

— Ключи тебе, быдло? — функционер, видимо, был в лирическом настроении и даже не рассердился. — Да тебе в лимузин и садиться нельзя, куча навозная. Как хочешь, так и управляйся.

— Ну что ж, раз нельзя садиться, так и не будем.

Дед сидел обмерев. Пейпиво тщетно насиловал м–ком, пытаясь урезонить инженера — Заврик не на шутку обиделся и не реагировал на увещания. Он подошел к машине, ухватился за подножку, приподнял одну сторону (функционеры посерьезнели, лица у них вытянулись) и волоком поперек затащил автомобиль представительского класса вплотную между двумя деревьями — к одному передом, к другому задом.

— Ты что, чмо деревенское, офигел? — функционер схватил туристский топорик.

— Заткнись лучше, урод — Заврик бросил имитировать сельского — Не то дам щелбан, и сдохнешь.

— Щелбан? Что еще за щелбан?

— Смотри.

Заврик с оттягом хлобыснул толстым как сарделька пальцем по крыше автомобиля. Раздалось громкое: «Дзан–н!», машина присела и закачалась, амортизаторы пискнули, крыша промялась, в воздух взлетело облачко охлопьев краски, по стеклам зазмеились трещины. Заврик с места перепрыгнул через машину, двумя пальцами выдернул из руки функционера топорик (тот вскрикнул и схватился за свернутую кисть руки), схватил обоих за шкирку и прошипел им в лицо:

— Если вы, ублюдки, еще где–нибудь хоть случайно меня увидите, бегите и прячьтесь, не то пожалеете, что на свет родились! Яйца оторву и съесть заставлю!

Швырнув их себе под ноги, ткнул им что–то под нос:

— Понятно, придурочки?

Оба функционера, явственно превозмогая боль, мгновенно вскочили на ноги, вытянулись в струнку и отрапортовали хором:

— Так точно, понятно, ваше превосходство!

— Вот так–то! И молчать намертво! — Заврик вскинул вверх сжатый кулак: — Века и века…

— Бунубадаму!!! — зашлись визгом функционеры, пожирая Шишку Ходячую, галактического сексуального разбойника, восторженными глазами. Повозки отправились дальше.

— Не дрейфь, дед — сказал Заврик — Они не настучат.

— А чего ты им в рожу совал? — поинтересовался Пейпиво.

— Удостоверение капитана спецназа. Сделал еще тогда, на всякий случай. Понимаешь, до них не могли не дойти слухи о том, что где–то в этом регионе спецвойска проводят секретную операцию.

В Бахпук прибыли вполне благополучно. На въезде, правда, оказалась застава — здесь была погранзона — но предъявленный ордер на размножение, звонок Жамопузу, свидетельство деда — возчика да парочка банкнот среднего достоинства, не астумских, местных, решила дело, и разведчики обзавелись трехдневным пропуском.

— Надо же, — удивился Заврик — натуральную ксиву заимели. Даже неудобно как–то.

Пошли к околоточному. Тот набросился было — мол, чего их сюда принесло, своя очередь большая, но привет от Жамопуза поубавил ему прыти, и он велел помочь с выгрузкой — погрузкой, а уж завтра с утра явиться к нему и решить все конкретно.

Здесь пришлось работать не для отмазки, и к ужину явились с отменным аппетитом. Заврик умял полведра каши, большую миску разных овощей и теперь кружками хлестал компот.

— А рыбки нашей не хочешь ли? — спросил кто–то из рыбаков; дело происходило в артельной столовой — Да и пивка домашнего?

— Он вегетарианец. И непьющий. Они все такие — пояснил Пейпиво, что, между прочим, было чистейшей правдой, и придвинул поближе к себе жбан — Возражений не будет, если его пайка мне достанется?

После ужина случилась неприятность — политинформация. В погранзоне уставная видимость соблюдалась строго, а в Сомагане и гражданские подчинялись своим уставам — общественному, домашнему, рабочему и еще каким–то.

По черно–белому плохонькому телевизору в клубе, единственному на весь поселок, показали растерянного респектабельного господина в наручниках, которого волокла куда–то орава полицейских с лицами, не предвещавшими ничего хорошего всему свету.

Далее диктор пояснил, что этот паршивый демократ — секретарь астумского посольства, взятый с поличным на шпионаже. Насколько можно было понять, шпионство его заключалось в том, что незадачливый дипломат разглядывал что–то на улице и при этом делал пометки в записной книжке, но был уличен бдительным гражданином, вызвавшим полицию. Показали и бдительного гражданина, при виде которого даже у Заврика и Кусаки в голове невесть откуда всплыли слова: «гороховое пальто». Затем местный агитатор долго читал по бумажке официальные комментарии этого события, но разведчики его не слушали, они встревоженно совещались по м–комам. Вывод был очевиден — валить отсюда чем быстрее, тем лучше, не дай космос — это повод для войны, так все очень усложнится. Кусака предлагал даже украсть лодку этой же ночью, но остальные решили, что это все же не тот из двух случаев, когда особенно нужна поспешность, и за завтрашний день нужно как следует осмотреться, чтобы действовать наверняка.

Назавтра с утра отправились к околоточному. Тот встретил их кисло, от напоминания о Жамопузе отмахнулся: «Вольно ему кого попало посылать». Заврик растерялся было, но Пейпиво вынул бумажник, вытащил астумскую кредитку, похрустел ею и спрятал обратно. В глазах околоточного появилось осмысленное выражение:

— Так чего вам надо?

— Так ордер же вот. И… того… Жамопуз говорил, мол, как–то вроде и насчет пробы уладить можно.

— Ишь чего — пробы! Слюнки развесили! Анализы подходят — и хватит с вас!

Пейпиво опять поковырялся в бумажнике, дал околоточному разглядеть, что астумская там не одна:

— Уважьте уж, господин начальник! Пока ведь добились, пока деньжат накопили! А вдруг что не так, где правды искать? Врачи–то от нашего брата всегда отопрутся. Ей–богу, последнего не пожалеем!

— Ладно уж, не прибедняйтесь. Ознакомьтесь вот пока с инструкцией по проведению… — околоточный пожевал губами — мероприятия, да распишитесь, а там видно будет.