Марк Ренуар - Пятьдесят три карты

засушки. Незаметно для мебя я заснул. Проснулся вечером.

Солнце клонилось к закату. Длинные густые тени деревьев из

бороздили землю. Старик все еще копался с фруктами, мурлы

кая какую-то песенку. Я еще долго лежал, не двигаясь, глядя

в небо. Я чувствовал себя снова бодрым и помолодевшим. По

ужинав со стариком, чем бог послал, я отправился в город.

Случайно я помещался на той улице, где находился особняк

мари. Вспомнив ее приглашение, я решил зайти. Хозяйка сама

встретила меня у входа. Как всегда безупречно одетая, с вы

сокой пышной прической она выглядела королевой, но меня не

беспокоила ее красота. Без особых комплиментов я поздоро

вался с ней и со стариком. Я прибыл вовремя. Всех пригласи

ли к столу. Хозяйка посадила меня поближе к себе. Сочув

ствуя моему горю, никто не говорил об умершей. Собралось

много народу, но женщин было вполовину меньше, чем мужчин.

Мари не любила женское общество. Большинство присутствовав

ших мужчин были либо претендентами в любовники хозяйки, ли

бо уже отставные ухажеры. Муж Мари после двух первых рюмок

крепкого коктейля сильно захмелел и понес чепуху. Она отве

ла его спать. Возвратившись, она широким жестом пригласила

меня занять его место. Пир шел горой, мне было скучно в

этой буйной и развратной компании. Перепивши, одна девица

стала исполнять танец с раздеванием. Сначала она под визг и

аплодисменты оголяла свои тощие мало привлекательные ноги,

потом сбросила платье, к великому удовольствию всех мужчин

открыла маленькую дряблую грудь с огромными коричневыми

сосками, усеянную мелкими пупырышками. Больше она не разде

валась и, дернув резинку нейлоновых трусов, выскочила в

другую комнату. танцевали буги, стараясь оголить и без того

скудно одетые тела женщин. Мари несколько раз пыталась

пригласить меня танцевать, но я всякий раз отказывался под

предлогом плохого самочувствия. Я много пил и совершенно не

пьянел. В первом часу ночи я вспомнил о своих картах и соб

рался уходить. В это время мажердом ввел в зал милую скром

ную девушку в серой, плотно обтягивающей ее стройную фигур

ку, блузке и красной атласной юбке. Она осмотрела все об

щество и сделала книксен.

- Откуда ты откопал эту крошку? - спросила Мари своего

слугу.

- Она сказала, что ищет человека, который находится

здесь.

- А кто он, этот человек? - спросила девушку Мари.

- Он мне нужен, - тихо и смущенно ответила девушка.

- Ну проходи, ищи своего человека. Здесь их, как ви

дишь, более чем достаточно. Как тебя зовут?

- Валенсия.

- Tише, - хлопнула в ладоши Мари, - это милое создание

зовут валенсией. Если кто-нибудь посмеет нетактично к ней

отнестись, того сейчас же вышвырнут из дома. Иди, детка, за

стол, выпей с нами и веселись. Мари провела Валенсию к сто

лу и посадила рядом со мной. Девочка очень волновалась и не

знала, как себя вести. Я осторожно поймал ее руку под сто

лом и ободряюще пожал, она благодарно кивнула мне головой.

Мари подала ей бокал шипучего шампанского. Валенсия посмот

рела на меня и, поймав мой одобрительный взгляд, выпила

шампанское до дна.

- Браво, девочка, - захлопал в ладоши какой-то франт и

подбежал к ней.

Я не мог теперь отобрать у неприятного щеголя милую Ва

ленсию. Она нерешительно встала из-за стола и, растерянно

глянув на меня, тихо сказала своему ухажеру:

- Я очень плохо танцую.

- Ничего, танцуйте. Здесь никто не умеет хорошо танце

вать, - сказал я, чувствуя ее нерешительность. Она вышла

из-за стола. С первых шагов, с первых движений она привлек

ла к себе всеобщее внимание. С легкостью птички и грацией

балерины она мягко скользила по паркету, безукоризненно вы

полняя любое трудное па. Несмотря на бешенный темп музыки,

она ни разу не сбилась и порхала без тени усталости. Ее

партнер танцевал с восторгом и упоением, осторожно держа ее

за гибкую стройную талию. Когда танец кончился, ей заапло

дировали. Мужчины записались в очередь танцевать с ней. Да

мы зеленели от зависти. Мари склонилась ко мне:

- Ничего девчонка. Откуда она? Я что-то никогда ее

здесь не видела.

- Можно вас на минуточку, - услышал я за своей спиной

чей-то приятный голосок. Я обернулся: Валенсия. Едва сдер

живая слезы, она мяла пальцы рук.

- Да, милая.

Я извинился перед Мари и вышел с девочкой в соседнюю

комнату.

- Уведите меня отсюда, - умоляюще зашептала она, -здесь

противно. Мужчины такие наглые, что я не знаю, как им

ответить. Я больше не могу.

- Успокойся, детка. Мы сейчас уйдем.

Не обращай ни на кого внимания. Мы вернулись в зал, ме

ня встретили пытливые глаза Мари. Она ехидно улыбнулась и,

когда я сел, шепнула:

- Вы, кажется, преуспеваете.

- Нет, просто девочка просит проводить ее домой. Она

убеждена, что из всех присутствующих я самый порядочный. Я

не имею ничего против этого.

- Вы уйдете?

- Да, прошу меня извинить.

- Ну что ж, вы еще пожалеете. А девчонку поберегите. Я

не прощаю оскорблений. Последнее было смешно и менее всего

опасно. За нами увязались несколько мужчин, упрашивая ее

остаться еще хоть на один танец. Я их прогнал обратно. Че

рез несколько минут мы были уже дома.

- Как вы меня нашли? - спросил я девушку, когда мы вош

ли в мою комнату.

Она невольно улыбнулась.

- Я, наверное, очень навредила вам?

- Нет, просто удивительно. Первый раз в незнакомом го

роде, да при том, не зная, где я.

- Очень просто. Я проснулась здесь. Было очень темно. Я

испугалась. Потом вышла из дома и пошла, даже не зная, ку

да. И вдруг увидела ярко освещенные окна дома и услышала

музыку. Вошла и оказалось, вы там. Пока я шла по улице, ко

мне приставало много мужчин.

- Что им надо?

- Ну, это так.

- Вы очень красивы. Им, наверное, хотелось познакомить

ся. Вы устали?

- Нет, но у меня от вина кружится голова и не слушаются

руки.

- Вы разве никогда прежде не пили?

- Один раз с отцом.

- С отцом? Кто же ваш отец? Что же вы стоите, - спохва

тился я, - садитесь. Я усадил ее в кресло и зажег настоль

ную лампу. Она поправила волосы и, теребя бахрому скатерти,

рассказала мне о своем отце.

- Он художник. Живет в Индии. Я тоже индианка. Я роди

лась в 1930 году. Я была единственным ребенком и такая кра

сивая, что все в один голос заявили: "Жить не будет". Через

год я умерла. Через 16 лет отец решил нарисовать меня та

кой, какая я, по его представлению, должна быть в этом воз

расте. И он нарисовал меня на карте. И вот я снова ожила.

Милый мой отец. Как тяжело мне было встретиться с ним через

16 лет. Он все время плакал, он умолял меня не уходить, ос