Ольга Лазорева - Русская гейша. Во имя мести

Мияиото Мусаси

« Меня поражает, что смерть вызывает у европейцев такой ужас. Единственное их желание – жить. Они боятся не только говорить, но даже думать о смерти. От этого вся европейская культура однобока, она перекошена в сторону жизни».

Томомацу Энтай

« Единственное чувство, общее для всех людей, – страх смерти. Видимо, не случайно самоубийство осуждается как акт безнравственный ».

«Сон приятнее смерти. По крайней мере, отдаться ему легче – это несомненно».

Акутагава Рюноске

Я осталась в Токио. Время, прошедшее с того страшного дня, который казался мне жадно раскрытым цветком смерти, протянувшим ко мне свои кровавые лепестки из черных глубин ада, для меня не существовало. Мне чудилось, что я умерла, а ходит, спит, иногда ест лишь моя телесная оболочка. Я жила в небольшой уютной гостинице, построенной по европейскому образцу, в одном из районов города, находящемся довольно далеко от центра. И это меня очень устраивало. Здесь был тихий, какой-то провинциальный на вид мирок с неширокими улочками, застроенными обычными на вид панельными домами, со множеством зеленых скверов, с небольшими и разнообразными магазинчиками. Смутно помню, как я стояла в аэропорту Нарита, как тупо смотрела на табло, понимая с совершеннейшим равнодушием, что опоздала на свой рейс. Почему я не улетела следующим, сейчас мне объяснить трудно. Мой путь представлялся мне тогда наточенным лезвием вакадзаси [4], вынутого из ножен. И я балансировала на этом лезвии, стараясь добраться до его острого, срезанного под углом конца, несущего смерть. И я хотела в то время только смерти. Перед глазами постоянно всплывали строки из записки моего мертвого возлюбленного: «…помни, что любовь есть и на небе».

Что мне было делать в Москве? Или в родном городе? Я совершенно потерялась в этом черном мире страдания и пустоты и не видела из него выхода. Смерть и только смерть призывала я тогда. Наличие огромной суммы денег – под толстыми пачками стодолларовых купюр я нашла и увесистые пачки иен – избавляло меня от необходимости немедленно возвращаться на родину. И я осталась. Сняла номер в этой гостинице, за английское название которой совершенно случайно зацепился мой потухший взгляд, когда я ехала в такси. Закрывшись в номере и вывесив табличку «Не беспокоить», я впала в такое дикое отчаяние, что начала кататься по огромной квадратной кровати в спальне. Я рыдала, рыдала, рыдала, и не могла остановиться. У меня не осталось ни одной фотографии Петра, и это сводило меня с ума. Единственное, что я взяла из его вещей – мобильный телефон. Не знаю, сколько времени я провела в таком состоянии. Странно, что мое сердце не разорвалось. Но мне было всего восемнадцать, и молодой организм взял свое. Отчаяние начало убывать и постепенно сменилось оцепенением, подобным коме. Сутками я лежала на полу в гостиной и невидяще смотрела в белый высокий потолок.

И вот однажды, медленно перевернувшись на бок, я случайно локтем надавила на пульт от телевизора, валяющийся на полу. Громкий голос телеведущего заставил меня вздрогнуть, и я машинально посмотрела на экран. Шли новости СNN на английском языке. Услышав, что речь идет о теракте в токийском метро, я подползла ближе к телевизору, стоящему в углу гостиной на высокой металлической стойке. И вот прозвучало название газа, убившего двенадцать человек и сделавшего инвалидами несколько тысяч.

– Зарин?! – вскрикнула я. – Не может быть!

Страшная догадка кольнула мою душу, будто быстрый меч самурая.

«Неужели Петр причастен? – размышляла я, сидя перед телевизором со скрещенными ногами и беспрерывно раскачиваясь, словно пытаясь убаюкать собственную боль. – Но тогда и Тору, и Манами… Что же говорить о Юкио, работающем в Москве? Я ведь не один раз слышала слово «зарин» в их разговорах».

Мои мысли начали проясняться. Я сопоставила некоторые факты и почему-то во всех бедах обвинила друзей Петра.

«Это они втянули его в такое черное дело, – размышляла я. – Я ничего наверняка не знаю, но чувствую это! Петр был человеком радостным, светлым, он никому не мог причинить вред. Они заморочили ему голову. Юкио постоянно о чем-то секретничал с ним. И когда Петр понял, в какую ужасную историю ввязался, его светлая душа не выдержала! Он так и написал мне, что усомнился в выбранном пути. Но что за учителя он упоминает? Не знаю…ничего не знаю… Но все равно, это они, они во всем виноваты! И так называемые друзья Тору и Манами! Уверена, что они тоже причастны! Когда они приезжали к нам, то постоянно о чем-то шушукались. Все это одна японская шайка! Один Степа, по-видимому, ни причем».

И тут же, в одно мгновение я их всех возненавидела. Я уверила саму себя, что именно их действия привели моего любимого к смерти. И не только его одного. Но эта жгущая ненависть, как это ни покажется странным, вернула меня к жизни. Мне захотелось найти моих врагов и посмотреть им в глаза, чтобы они, увидев мою нечеловеческую муку, смешанную с этой ненавистью, также потеряли покой и мучились всю оставшуюся жизнь. Я виделась себе каким-то неизвестным божеством, наподобие буддийского бога Фудо Мео («Неподвижный»). Его изображение с мечом в правой руке и веревкой – в левой, с пылающими страшным гневом глазами и оскаленными зубами поразило меня в одной из пагод Нахи. Но мои глаза на лице придуманного божества умели выстреливать огненными молниями. Картины испепеления моих врагов при помощи одного только взгляда вызывали радостный трепет в моей измученной душе и улыбку на губах. И я словно начала жить заново, поддерживаемая этими видениями.

Я стала выходить на улицу, нормально питаться и интересоваться всем, так или иначе связанным с газом «зарин» и терактами в метро. Остальные новости проходили мимо моего сознания. И вот как-то прозвучало название секты «Аум Синрикё» и имя главного руководителя, так называемого Учителя. И я окончательно прозрела. Но верхушка Аум, включая самого Сёко Асахару, упорно отказывались брать на себя ответственность за этот теракт.

Из черной записной книжки с изображением красного дракона на обложке:

« Асахара» в переводе с японского – сияющий свет в долине конопли».

« Сёко Асахара, настоящее имя Тидзуо Мацумото, родился в семье ремесленника в 1955 году. Образование получил в интернате для слепых, где обучался иглоукалыванию, массажу и основам мистических знаний. Некоторое время провел в Индии, где обучался у знатоков буддизма. Отсидел за торговлю «целебными» напитками. В 1987 году основал тоталитарную деструктивную секту Аум Сенрикё. Поставил задачу захватить власть вначале в Японии, затем во всем мире».