Дмитрий Циликин - Вопрос ниже пояса. Она

Если бы вы отложили на минуту книгу выдающегося американского этнографа Маргарет Мид и в этот момент какой-нибудь шутник подменил бы ее на том Фукса, посвященный европейскому «галантному веку», разница обнаружилась бы только в языке, но не в содержании: «Ничто так не прельщает сибарита, как «никем еще не тронутый лакомый кусочек». Кажется, ничто тогда не ценилось так высоко, как девственность. Девственность — «благороднейший жемчуг в короне радостей». В своей книге «О браке» Т. Гиппель говорит: «Девственность подобна маю среди времен года, цвету на дереве, утрудни. Впрочем, самая прекрасная и свежая вещь не сравнится с ней...» В вышедшей в 1760 году книге «Битва Венеры» автор замечает: «По-моему, совращение девственности доставляет соблазнителю в смысле как физических, так и психических переживаний наивысшее наслаждение. Прежде всего воспламеняется его воображение перспективой любви женщины... которая никогда раньше не покоилась в объятиях другого, женщины, красоту которой он видит первый...»

Чем голоднее лиса, тем строже охрана курятника и тем ценнее куры, которых все-таки удалось сохранить. «Лучше иметь на ложе ежа, чем невесту, лишившуюся девственности», — утверждает один немецкий трактат XVI века. В буржуазных Нидерландах середины XVII века брачный регламент налагал денежный штраф даже на жениха и невесту, если те согрешили до свадьбы. В то же время утром после первой брачной ночи нидерландский муж вручал нидерландской жене специальный подарок «за девственность», он назывался «моргенгабе».

Немецкая девица идет к алтарю в венке, с распущенными волосами; напротив, не-девица — в вуали. Ее отмечают соломенным венком или косой, молодых оскорбляют, забрасывают грязью, свадьба их сопровождается всевозможными ограничениями. В спорных случаях невесту подвергают гинекологическому осмотру.

Чрезвычайно распространен был обычай вывешивать на другой день после свадьбы простыню или рубашку, запачканную кровью. Нужно заметить, что корни его можно найти еще в Библии: «Если кто возьмет жену и войдет к ней, и возненавидит ее, и будет возводить на нее порочные дела, и пустит о ней худую молву, и скажет: «я взял сию жену, и вошел к ней, и не нашел у нее девства»: то отец отроковицы и мать ее пусть возьмут и вынесут признаки девства отроковицы старейшинам города, к воротам; и отец отроковицы скажет старейшинам: дочь мою я отдал в жены сему человеку, и ныне он возненавидел ее, и вот он возводит на нее порочные дела, говоря «я не нашел у дочери твоей девства»; но вот признаки девства дочери моей. И расстелют одежду перед старейшинами города» (Второзаконие, 22, 13—17). Выносили, расстилали — в Италии, Испании, Германии... Украине, Белоруссии, России. У жителей Нижегородской губернии, живших в Астрахани сапожным промыслом (середина XIX в.), пятнадцать баб садились верхом на длинный шест и скакали по улице, передняя размахивала

сорочкой молодой; рядом шли мужики и били в сковороды и лукошки. В Ярославской губернии молодая выходила мести пол в рубахе со следами крови. Особенно развиты были эти обряды у украинцев: невесту освидетельствовали в специальном чулане — коморе, рубаху выносили к столу, поднимали на шесте «красный флаг» — ленту, плахту и т. д. В Черниговской губернии с окровавленной рубашкой ходили не только вокруг стола, но и троекратно вокруг домов жениха и невесты. По народным представлениям кровь, пролитая при дефлорации новобрачной, благотворно влияет на плодовитость скотины. Поэтому русские часто стелили брачную постель в овечьем хлеву. Напротив, если новобрачная скрыла свою не-дев-ственносгь, украинцы ждали падежа лошади или вола. Родителей ее всячески поносили, надевали на них хомут (символизирующий женские гениталии) — взамен «попадьи», бутылки сладкого красного вина, украшенной кистью калины и колосьями, которую они получили бы, окажись их дочь «честной девушкой».

Давным-давно девушки поняли, что честной можно быть, а можно стать. С древности известно множество способов восстановления девственности (вернее, создания иллюзии девственности). Вот прелестное описание одной такой проделки — мы услышим его из уст Нанны, героини Пьетро Арегино, знаменитого охальника XVI века: «Моя дорогая матушка, которая прекрасно знала о беде, приключившейся с моей девственностью, придумала замечательную хитрость. Когда к свадьбе резали каплунов, она взяла немного крови и налила в яичную скорлупу; потом наказала мне как можно дольше ломаться и противиться, и уложила в постель, предварительно испачкав кровью каплуна мое устье... Наутро все соседи дружно славили мою честность...» В дальнейшем ушлая Нанна, продав пресловутую девственность много раз и сделав блестящую карьеру куртизанки, с высоты своего опыта утверждает: «Эти развратники воображают, что как никто знают толк в девственницах и мученицах, но это не мешает им принять за кровь мочу. Им главное, чтобы что-то потекло, — и баста!» Аптекари эпохи Ренессанса вовсю торговали средствами приобретения фальшивой девственности, позволявшими мужчине и тактильно, и визуально убедиться в невинности дамы.

Стягивающие средства готовили из отвара желудей, мирры, кипарисовых орехов. Если их оказывалось недостаточно, в дело шли нитка с иголкой. Мужчины, в свою очередь, наслышавшись о таких хитростях, требовали медицинского свидетельства. Свидетельство продавалось так же, как мази и притирания. Фукс описывает народные средства установления девственности: питье «воды гагат» (раствора смоляного угля) — «Если девушка выпьет эту воду и с ней ничего не случится, то она невинна, если же она после этого станет мочиться, то она уже не девушка».

Чтобы окончательно не захмелеть от воды гагат, думаю, самое время выяснить, как же параллельно всем этим верованиям, обрядам и проделкам развивалась наука.

Развивалась она слабо. Акушерство всегда считалось чисто женским занятием, делом повивальных бабок, потому стало научной дисциплиной позднее остальных отраслей медицины. Анатомия и физиология женских половых органов долго оставались предметом догадок и споров. Врачи знали про девственную плеву, но расходились во взглядах на ее происхождение и функции (например, большинство авторов считало, что у детей ее нет). Гиппократ (V—VI вв. до н. э.) лишь упоминает гимен (hymen — латинское название девственной плевы). Римский знаток вопроса Цельс (I в. до н. э.) предписывает при камне-иссечении из мочевого пузыря у женщин засовывать палец во влагалище, а у девственниц — в анус. Сенека и Марциал ссылаются на сношение в анус как на средство уберечь невесту от боли при дефлорации. Работавший в Риме же в I веке до н. э. греческий врач Соран Эфесский, автор одного из первых сохранившихся трудов по акушерству, отрицал существование гимена. Ибн-Сина (Авиценна, X—XI вв.) единственный из всех древних авторов посвящает уходу за женщинами, недавно лишившимися девственности, специальный параграф своего знаменитого «Канона врачебной науки»: «У некоторых женщин бывают при лишении их девственности сильные боли, особенно когда устье матки у них узкое, а пленка девственности плотная, а член у мужчины, лишающего девственности, толстый. Если у них возникает кровотечение и боль, то их следует сажать в вяжущие воды и в вино с оливковым маслом, а потом применять восковые мази на шерстяной тряпице, намотанной на трубочку, не дающей пленке срастаться. Совокупление с ними совершают не часто. Если появится язва, то следует применять очищающие лекарства, а потом упомянутые мази от язв, к которым примешивают печатной глины или чего-нибудь подобного». Гуманизм Ибн-Сины тем более впечатляет, что средневековые арабы испытывали ужас перед пролитием девственной крови и отвращение к дефлорации. Для этой цели они нанимали специальных «жеребцов», которые делали советы великого целителя весьма актуальными.