Борис Шурделин - Наша с тобой «Звезда»

Позднее осеннее солнце, заливая не теплым, но ослепляющим светом весь этот шумный Новоднепровск, скользнув по бетонному покатому навесу, сверкнуло на ярко-голубой нейлоновой куртке, словно указывая Смолееву путь.

Нет, Святослав не вскинул руку, чтобы привлечь его внимание.

Он стоял, не двигаясь, погруженный в свои тревоги, хотя его взгляд выискивал Смолеева среди пассажиров, направлявшихся от самолета к зданию аэропорта.

Взгляд застыл на лице Смолеева, тот почувствовал это. Святослав кивнул Смолееву. Сухой голос оказался еще и вялым:

- Идемте.

Он словно вырос со дня их последней встречи. И шагал неожиданно твердо, однако эта незнакомая походка - раньше он будто скользил по земле - не удивляла. Святослав стал мужчиной. С юностью покончено.

Кивком он пригласил Смолеева в свою белую «Волгу».

- Когда похороны? - спросил Смолеев, усаживаясь рядом с ним и накидывая ремень.

- Вчера,- ответил Свят.- Так решили в обкоме. Его провожал весь город.

- Куда ты везешь меня?

- Разве не к Деду? Потом к нам.

«К нам»,- сказал он. И прозвучало это для Смолеева, как к его, Деда, наследникам, к тем, кого старик Веретеев оставил в футболе после себя.

Яркие лучи ослепляли, и Святослав опустил солнцезащитный козырек. Лицо Свята сразу потемнело, и Смолеев отчетливо увидел морщинки в уголках его глаз.

мнения, оценки, размышления …А я ведь успел прочесть вашу книгу про «Звезду» - это сын приехал с внучонком в отпуск и где-то раздобыл и для меня экземплярчик, ибо мне ее тут не достать. И хотя я работаю, много сделал, силы мои не просто на исходе, а на пределе, связался читать «Звезду» и не оторвался, пока не прочел. За три вечера, один раз аж до трех ночи читал.

И я подумал, прочитавши книгу: не присылают мне ее, значит, обиделись на меня за критические замечания по новой рукописи, а это плохо и для меня, и для них, причем для них хуже, ибо обижаться на замечания по рукописи, иногда даже входить в остервенение свойственно людям больным и невежественным, а так уж раз взял в руки перо, то хвалу и клевету приемли благосклонно.

Вот вдвойне хорошее вы дело сделали, кирпич с моей души сняли и книжка у меня теперь своя будет, а ту, что сын привез, мы отдали страшенному болельщику и хорошему человеку.

«Звезду» я прочел запоем оттого, что она интересно читается.

И вы действительно сумели показать, что в спорте, особенно в футболе, отражены все достоинства и пороки общества, как, впрочем, и в литературе, сейчас вот вместе с обществом переживающими глухость застоя и ничем не подкрепленную, трудом тяжким не заработанную сытость. Вам удалось изобразить это в лицах и их поведении.

А то у нас в литературе царит непомерное благодушие, будто кроме квартирных дрязг и копания котлованов под новые дома да пробивания тоннелей на БАМе - ничего в мире более не происходит. Но еще березка и тополь шумят под окном заброшенного деревенского дома, и сердце болит по нему…

Красноярск, 4.10.83 г. Виктор АСТАФЬЕВ

Это - не рецензия, не отзыв, это - мои личные впечатления и… воспоминания.

Появление этих романа и повести о футболе не оказалось для меня неожиданностью. Однако вовсе не потому, что художественные произведения на футбольную тему нет-нет да и появляются. Просто я знал о существовании этого замысла - даже не поверите! - в течение трех десятков лет.

Еще летом 1957 года пришел к нам в «Торпедо» с направлением от журнала «Юность» Борис Шурделин, присмотрелся к нашей жизни - во всех ее проявлениях - и после нескольких попыток «сочинить» сюжет решил, что создание художественного произведения о футболе требует не командировки, а постоянной, нескончаемой жизни в футболе, наскоком или самоуверенностью ничего не сделаешь.

Убежден, что неизбежной была встреча этих двух авторов.

Я прекрасно помню те месяцы, когда рождалось их содружество - рождалось на основе объединения двух художнических замыслов в один.

Валерия Винокурова нет необходимости представлять футбольному миру. Да и второй автор в последние годы периодически выступает на страницах еженедельника «Футбол - Хоккей». Однако то была журналистика. Теперь же перед нами литература. Другие требования, иной спрос.

Не берусь судить о чисто литературных достоинствах, хотя, скажу сразу, форма, избранная авторами, меня и удивила и обрадовала - удивила своей необычностью и обрадовала нестандартностью.

Повествовательные главы в романе чередуются с авторскими главами, написанными от лица журналиста, футбольного обозревателя. Но они, эти главы, не самостоятельны: каждая из них, иногда как бы повторяя предыдущую, расшифровывает читателю предшествующие события, углубляя и одновременно расширяя, вводя их в реальный футбольный мир. Повторяю: в реальный. Это дает удивительный эффект. Возможно, именно выбор такой формы и определяет интерес, с которым читаешь роман и повесть, объединенные общими героями и судьбой одной, вымышленной, но такой знакомой команды.

Вряд ли есть смысл пересказывать сюжет. Внешне, с футбольной стороны, он незамысловат, однако характеры подобраны интересные и… с трудом узнаваемые. То есть я хочу сказать, что вроде бы все эти герои мне давно и достаточно хорошо знакомы, но указать конкретно прототипы не берусь, потому что каждый из персонажей представляет собой как бы сгусток многих однородных характеров и судеб.

То же можно сказать и о чисто житейских событиях: вроде бы все это случалось в нашем футбольном мире, но указать конкретно… нет, невозможно.

Вероятно, по этой вот причине - все это было, но этого и не было, я этих людей знаю, но и не знаю - роман прошел такой долгий путь создания. То есть авторы пошли по пути, который до них никто, пытавшийся писать о футболе, не выбирал: не копирование реальных событий и людей, а создание типичных для нашего футбола ситуаций и личностей. Синтезирование, что ли?

Любопытно еще вот что. В романе все строго подчинено одной цели - показать судьбу незаурядной команды. Даже судьбы братьев Катковых наравне с Андреем Соснорой - главных героев обоих произведений - только повод для разговора о судьбе «Звезды».

Повесть же открывает нам и нечто иное - то, что, казалось бы, никакого отношения к судьбе команды не имеет, но составляет важное в жизни персонажей. Есть, правда, такие страницы и в романе.

Никакого значения, конечно же, для судьбы команды не имеют, к примеру, личные жизни Говорова и Хитрова, их связи, прошлое, даже будущее, но авторы помогают нам понять эти - и другие - характеры.

В романе есть глава, в которой рассказчик «переживает» предполагаемый уход из футбола мастеров, кому бы еще играть да играть.

Я, естественно, вспомнил, как уходил сам. И вдруг… читаю о том, как я, именно я, уходил. Действительно, в раздевалке висел плакат: