Юрий Строфилов - Не про бег

Лассе Вирен лежал на полу в комнате отдыха, не в силах шевелиться. Его рвало. Он не мог дойти ни до душа, ни до раздевалки, ни до кабинета врачей. Он даже не был способен подняться с пола. Попробовал попить. Вода забурлила в желудке и выскочила фонтаном. Через час Вирен дошел до раздевалки, пролежал там еще час, его снова вырвало. Наконец он добрался до душа. Врачи бегали рядом, но помочь ничем не могли. Поздно ночью захотелось есть – куриный бульон, отварной рис и мороженое. Теперь можно добраться до Олимпийской деревни и поспать.

Вечером предыдущего дня Лассе выиграл забег на 5000 метров, а утром предстоял старт марафона. Только Затопек мог победить в забегах на 5000 и 10 000 метров и в марафоне в одной Олимпиаде, но у того не было предварительных забегов на десятке и до марафона оставалось три дня отдыха. Встал Лассе в семь утра и побежал на традиционную десятикилометровую разминку. В восемь тридцать съел яичницу, немного мяса, хлеб и мед. Через два часа еще хлеб, мед и кусок курицы. Это был первый марафон Лассе Вирена. Он нашел самого очевидного претендента на победу, Фрэнка Шортера, встал ему за спину и побежал. На одном из пунктов питания в суете он вдруг потерял свой «паровоз». Начал крутить головой, оглядывается и услышал над самым ухом негромкий голос: «Лассе, я здесь».

Идея Артура Лидьярда, как и Лаури Пихколы, состояла в больших объемах медленного бега. В Финляндии он применял такую тактику: отказаться от тренировок, целиком построенных на интервальном беге, и планомерно строить аэробную платформу. LSD – это изобретение Лидьярда, Long Slow Distance. Его оппонентом был американский тренер Джек Дэниелс, тренировки которого почти целиком строились на высокоинтенсивном беге.

Время Лассе Вирена на олимпийском марафоне – 2:13:10, пятое место. Пааво Нурми перевернулся в гробу на бок, положил руки под щеку и наконец спокойно заснул.

Все успехи финнов связаны с медленным бегом. Пихкола внедрял его в методики, и были результаты. Перешли на жесткие тренировки – пропали результаты. Вспомнили вместе с Лидьярдом медленный бег – и настал финский ренессанс: два золота чемпионата Европы 1971 года, золото на 1500 метров в Мюнхене, победа в Бостонском марафоне, четыре золота Лассе. Во многом успех медленного бега связан с климатом: в трех тренировочных штанах и двух свитерах жесткие интервалы не побегаешь. Закрытых манежей тогда не было, на сборы ездили редко, то есть все, как у нас. Медленный бег умножает количество митохондрий, развивает капиллярную сеть, увеличивает объем сердца, раскачивает жировой обмен, стабилизирует нервную систему. А вот все остальное делают быстрые тренировки. Я для себя делал коктейль, на 80 % состоящий из LSD и на 20 % из Джека Дэниелса. Лидьярд тоже считал, что это идеальная формула.

На Московской Олимпиаде 1980 года Лассе Вирен занял пятое место на 10 000 метров и не добежал до финиша марафонской дистанции. Его тренер Рольф Хайккола понял, что результаты будут плохими, в день свадьбы Лассе и Пяйви. Сейчас у них трое детей.

Уже год, как я поменял свой подход к питанию, перестал есть булки-макароны и почти исключил мясо. Похудел я быстро. Есть теперь не хочется. Иногда вспоминаю уже вечером, что ничего не ел целый день. Каждый ненабранный килограмм веса дает секунд тридцать на марафоне.

Травоядная диета приносит в жизнь и дополнительный дзен. Год назад перед Берлином на высоких нагрузках и скоростях нервная система трещала по швам. Каждое утро хотелось кого-нибудь убить, а потом поспать. Мышцы отлично справлялись с нагрузками, травм не было, но либо болел, либо бесился. Сейчас я бегаю много, в тренировочном плане хватает интенсивной нагрузки, но «с нашей стороны потерь нет», нервы не рвутся и иммунитет не страдает. Проблема появилась с неожиданной стороны. Терпеть не хочется. Полумарафон в Утрехте я бежал в обморочном состоянии. Картинка становится черно-белой, километры останавливаются, в ушах гул, как будто открыли дверь в машинное отделение.

Половинка в Питере была совсем не такой. Никакого гула, отличная картинка в полной резкости, счастье наполняет мозг, а время так себе. Почти час двадцать две.

Полумарафон в Ярославле – изумительно сделанный старт: красивое место, нескучная трасса, много зрителей и огромный веселый стартово-финишный городок. Недалеко от старта/финиша на каменной плитке лежит коврик с отметками 1 м, 1 м 10 см, 1 м 20 см и так до двух метров. Мы с Женей Суборовым сошлись во мнении, что это ресепшен похоронной конторы. Можно произвести измерения до старта, чтобы потом не тратить время. Это единственный предстартовый вопрос, по которому не возникло разногласий. Женя считает, что, пока есть силы, нужно бежать со всей мочи. А когда они кончатся, догребать на остатках сознания и воли.

Первый километр. 3:36 . С такой скоростью я к коврику с отметками подползу уже в горизонтальном положении. Делюсь сомнениями с Женей. Первые полкруга вверх в горочку, потом под горочку. Я отказался от мысли о самоубийстве и побежал с удовольствием. Сбросил скорость. Пятерка со средней скоростью 3:43. Это все равно быстрее, чем я могу себе позволить. Гладко выбритая Женина голова уже почти скрылась из виду, только на солнечных участках блики больно режут глаза. Нет, это купола Успенского собора, а Женя все-таки скрылся из виду. Поднялись высоко над Волгой на крутой берег. «Плывут пароходы – привет Мальчишам!»

Быстрый старт дает о себе знать. Во рту появился металлический привкус. Пробегаем по самому центру города. Соборы, улочки. Красиво… Вдруг побежалось хорошо. Спокойно, размеренно. Рядом парень: «На час двадцать рассчитываешь?» – спрашивает меня. «Рассчитываю», – говорю. Он тоже рассчитывает. У парня сегодня день рождения. Двадцать три года. Вторая половинка в жизни. На пульсе 167 все хорошо болтается, кроме языка. Но мы капельку поболтали.

По длинному спуску сбегаем к Волге. Красивая набережная. У пункта питания толкучка. Это добегает хвост от десятки. Не трачу время, пробегаю мимо. Вдруг парень, у которого день рождения, протягивает мне мокрую губку: «Нужно?» Конечно нужно. На улице уже жарко, сильно за двадцать.

Пробегаю мимо коврика с линейкой. Уже тяжело. Но нет, в этот раз я не дам себя измерить. Пробегаю мимо стартовых ворот. Первый круг 39:39. Это из часа двадцати. Отлично, все по плану. Кроме того, что Женя убежал далеко вперед. Какая была красивая теория: начинаем медленно, философски оцениваем ситуацию, любуемся красотами древнего города, смотрим на пароходы, потом слегка добавляем, организм не спеша включается в работу, разогревается, увеличивается КПД, сердце разгоняется до боевого пульса, добавляем еще. Это в теории так. А на практике я Женю уже не вижу. У него теория чуть проще: фигачить как пойдет. «На финише, – говорит, – разберемся».