Юрий Строфилов - Не про бег

Старт в семь тридцать. Спал я традиционно плохо, но десятичасовой сон накануне сохранил мне силы. В три тридцать кофе с молоком, большая миска овсянки, легкая зарядка. Перед гонкой есть четыре задачи. Пополнить запас углеводов, опорожнить кишечник, включить организм и не опоздать на старт. Ритуальный кофе с каплей молока начинает цепочку: кишечник слушается желудка гораздо лучше, чем мозга и даже накачанного пресса. Организм проснулся. Надеваю трусы. Потом майку, которую сшил специально для меня Дима Кричевский. Легкая ткань с шершавой текстурой. Она не прилипнет к телу даже в дождь. Маленькие дырочки пропустят воздух под майку и выпустят его обратно вместе с водой. Самый главный размер – это обхват под мышками. Здесь майка должна сидеть плотно, это избавит от потертостей. На спине написано S10.run, Strofilov и Russia.

Волна подхватила меня. Она покатилась к невидимому горизонту. Я спиной чувствую, как тысячи людей, резонируя и формируя когерентный поток, устремились куда-то вперед. Я часть этой однородной массы, а волна стала частью меня. На часы смотреть бессмысленно. Ни быстрее, ни медленнее бежать невозможно. Энергетика такая, что сопротивляться этой силе не получится.

Перед стартом я бегал двадцать минут трусцой и сделал три хороших ускорения. Теперь организм включился прямо со старта. Усталости нет ни в ногах, ни в спине. Воздух хорошо наполняет легкие. Плюс двенадцать градусов, дождь, ветер в спину. Дед, ты колдун.

На третьей миле стоит Саша. Увидеть ее нет никакой возможности, река людей течет между берегов из людей. Сорок тысяч бегунов и миллион зрителей. Нет, не по телевизору, живьем марафон выходит посмотреть миллион болельщиков. Я не вижу Сашу, но чувствую спинным мозгом ее присутствие. Настроение бежать есть, и она – часть этого настроения. Да, дорогая, только часть, но большая, ударение поставь сама, пожалуйста.

Polar’ы даже не начали показывать правильный темп, небоскребы вокруг изуродовали сигнал GPS. На тренировках я пробежал много десятков километров с темпом 3:55, и теперь мозжечок контролирует скорость не хуже компьютера.

5 км. 19:27, 3:54 мин/км

Идеальное время. Дышится хорошо, пульс низкий – 155 ударов. Настроение отличное, почти эйфория. На пятом километре чего бы не быть эйфории. Дождь приятно охлаждает тело, не нужно тратить силы на генерацию пота. Внутри задней поверхности правого бедра появилась тоненькая струнка. Она уже подключена к реостату и начала медленно пульсировать, нагреваясь. Пока почти не больно. Шаг – и струнка чуть теплее, еще шаг – и чуть толще.

Каждый год на протяжении шести лет подряд эпидемия холеры уносила тысячи жизней. Умирали в основном богатые люди, элита общества. Знаете, почему? Они пили коктейли. Нет, сами по себе эти напитки так быстро не убивают. Но разбавленный алкоголь в коктейле не может справиться с холерой. Рабочие пили неразбавленный виски или джин с тоником пополам. Крепкий виски убивал бактерии, а в тонике был хинин, который помогал джину. Если тебе удалось пережить лето, тебе повезло. Зимой болезнь отступала, чтобы прийти снова вместе с жарой и грязью. От появления первых симптомов до смерти проходило одиннадцать часов. Утром ты завтракаешь с кем-нибудь из родственников, а уже к вечеру его нужно положить в гроб, выставить гроб на улицу и ждать, пока, пробираясь по ступицы в грязи, приедет похоронная карета. Впрочем, можно не ждать: похороны стали настолько обыденными, что, помыв руки грязной водой из чахлого водопровода, люди сразу приступали к своим делам.

На марафоне чистую воду дают на каждой миле. Делаю один большой глоток. Дыхание задерживается, вода проваливается в желудок, пульс компенсирует задержку дыхания. Во рту появляется металлический привкус, ноги становятся мягкими. Цепляюсь глазами за двух испанцев, чтобы не провалиться. Заставляю себя шевелить ногами. Цепляю землю, проворачиваю ее под собой и мягко отталкиваю назад. Десяток шагов – и снова бежится легко. Струнка в ноге становится чуть толще и чуть горячее.

В 1856 году законодатели штата Иллинойс приняли амбициозно дорогой план Сильвестра Чесбро. Нужно перестать заниматься временными решениями с чисткой города от грязи и поднять город с сотнями зданий и тротуаров на два метра вверх. Бытовую и ливневую канализацию можно сделать под городом. Первое здание подняли в 1858 году. Через два года подняли целый квартал.

10 км. 38:58, 3:54 мин/км

Как в аптеке. На часы не смотрю, ориентируюсь по ощущениям, темпу, который контролирует мозжечок. Мы выстроились в узкую непрерывную, тянущуюся до горизонта полоску людей. Небоскребы вокруг по-прежнему портят сигнал GPS. Проще бежать в этом ручье, заряжаясь его энергией. Я сильнее чувствую струнку в задней части бедра. Она заметно жжет, но на скорость не влияет. Появились неприятные ощущения в крестце, как будто ахилловы сухожилия, проходя через всю ногу, крепятся к заднице и дергают позвоночник. Каждый вынос ноги вперед, каждое касание стопой земли отдаются в спине. Ничего критичного пока нет. Пью воду. Теперь на восстановление нужно шагов пятнадцать. У меня на руке браслет с графиком бега. Напротив миль – время. На первой миле я должен быть через 6:18, на пятой через 31:28, на десятой через 1:02:56. Проблема в том, что я не вижу этих цифр. На улице темно от дождя, цифры мелкие, глаза плохие. Снимаю браслет.

В 1861 году пятьсот рабочих выкопали ямы под одним из самых высоких зданий в городе – отелем Tremont House. В ямы положили толстые бревна, на них поставили тысячи домкратов. По команде инженера рабочие синхронно провернули ручки резьбовых домкратов. Руководил подъемом инженер Джордж Пульман, который скоро начнет строить фешенебельные железнодорожные вагоны. Пульман дул в свисток, рабочие крутили рукоятки, домкраты высовывали шеи… Постояльцы гостиниц сидели в холлах и ресторанах, горничные подметали ковры, в номера доставлялось шампанское, а кассиры, что самое главное, непрерывно принимали деньги. Бизнес в момент подъема гостиницы не останавливался ни на минуту.

Ем гель. Соленая томатная паста Squeezy мягко проскакивает в желудок. Запиваю двумя большими глотками воды. Вода смывает гель, он не задерживается в пустом желудке и сразу оказывается в тонком кишечнике. Боль пришла не сразу. Кишечник скрутило спазмом и отпустило, потом еще раз, потом скрутило и больше не отпускало. Ощущение – будто внутри живота, поперек, слева направо застряла лыжная палка. Хорошо, что утром я проснулся пораньше, запустил организм и сходил в туалет. На трассе тоже есть туалеты, но там можно будет попрощаться с личным рекордом.

Некоторые здания казались руководителям города устаревшими, нарушающими стройную картину центра растущего вверх Чикаго. Можно было покрасить фасады, но временные решения теперь уже никого не устраивали. Здания ставили на катки и вывозили из центра. Покупатели заходили в магазины в одном месте, а выходили с покупками в другом.