Юрий Строфилов - Не про бег

Убегаем опять в гору. Скорость начала падать. 3:45, 3:46. Бегу один. Женя убежал, парень с днем рождения отстал. На повороте смотрю назад. Пытаюсь понять, нет ли рядом винтажных бегунов. Не вижу никого, но чувствую, что кто-то из них рядом.

Вдруг Женина голова появилась. Вот она, теория, заработала. Сейчас я тихо-тихо подбегу к нему и с гордо поднятой головой, пробегая мимо, скажу: «Что, добегался?.. Нужно было мудрее подходить к темпу на дистанции, не рвать со старта, распределять силы».

Впереди поворот «шпилька». Женя секундах в сорока впереди. Аэродинамичная голова рассекает воздух. Конечно, он под горку уже бежит, а я еще в горку. Разворот – и вниз к Волге. Осталось четыре километра. Чувствую, что сзади кто-то есть из моей возрастной категории. Но как их отличить? Под нагрузкой все, кроме Жени, выглядят одинаково, а-ля Эмиль Затопек после того, как его сослали на урановые рудники.

Добавляю. Ну… это я думаю, что добавляю. Секундомер считает по-другому. Бездушная железяка. Еще добавляю. Я перешел на питание травой, но я не корова, а хищник. Я даже стейк съел на неделе перед стартом. Я не корова, я могу добавить. Завтра вернется с новой силой дзен, а пока нужно найти в себе спортивную злость, догнать Женю и убежать подальше от винтажных бегунов. Поворотов больше нет, оглядываться неудобно, да и бессмысленно. Я и сам лет на девяносто выгляжу.

С невероятной скоростью мимо меня пробегают двое в одинаковой одежде. Нет, судя по блеску в глазах, эти помоложе будут. Обгоняю какого-то парня. Он меня спрашивает, сколько мне лет. Отвечаю. Парень удивляется, говорит, что ему тридцать шесть. Бежим вместе.

Впереди коврик с линейкой. Мальчик размахивает руками, тянется ими к солнцу, взлетает высоко-высоко, вытягивается во весь рост, поднимает ноги к плечам и выкидывает их вперед. Два метра почти прыгнул. Коврик для прыжков в длину, а я чуть не пал жертвой скидок на ритуальные услуги. Мы с Женей почти согласились на два по цене одного.

Парень тридцати шести лет отстал на несколько шагов. Видимо, тоже о вечном подумал.

Вижу створ. На моих часах 1:20 ровно. Женя уже там, за створом. Как так, теория-то верная была? Я же все по ней делал. Но он там, за створом, а я со своей общепризнанной теорией здесь, и еще бежать метров двести. Слышу приближающееся сзади тяжелое дыхание. Это всегда очень плохой признак. Нет… только не это… тридцатишестилетний парень обгоняет меня прямо в створе.

1:20:37 . Первый среди винтажных. Я не корова. Второй в моей категории финишировал через десять секунд, я не видел его ни разу за дистанцию, но чувствовал.

Вдоль улицы стояли гробы. Часть из них была заполнена иссохшими телами с морщинистыми обесцветившимися лицами. Гробы были большие и совсем короткие, некоторые стояли пустыми и ждали своей очереди. Элис Сильвестр Чесбро медленно шел вдоль ряда. Двадцать лет назад население Чикаго составляло четыре тысячи человек, а теперь приближалось к семидесяти тысячам, из которых четыре лежало здесь. Чесбро знал решение. И знал, что оно стоит фантастических денег. Сотни других решений были проще, дешевле и быстрее. Но они не были правильными.

Город построили у низкого берега озера Мичиган в устье реки Чикаго. Расположен он почти идеально. Система озер с одной стороны соединяет его с Атлантикой, а с другой – с бассейном реки Миссисипи. Путь из западных в восточные штаты лежит через Чикаго. Воду горожане брали из озера, а нечистоты сливали рядом с домами. А куда еще? Местность низкая, абсолютно плоская, канализацию не построить, наклона нет. Летом 1854 года мощный шторм на озере перемешал все: отходы, экскременты, питьевую воду, дороги, выгребные ямы, тротуары, запасы продуктов. Улицы превратились в болото, а не теряющие чувства юмора горожане устанавливали на них таблички «Дна не обнаружено». За четыре последних года город удвоился, наполняясь быстровозводимыми домами. На металлическую или деревянную пространственную раму навешивали каменные или деревянные стены. Шикарные гостиницы, дорогие рестораны, магазины, фабрики, жилые дома стремительно росли и утопали в грязи.

Только что вставшее солнце пускает длинную тень от меня на серый бетон бесконечной беговой дорожки. Слева до горизонта – вода. Справа царапает низкое небо небоскреб. Туман еще не рассеялся, и верхние этажи небоскреба вместе со смотровой площадкой погружены в белое марево. Воздух с большой воды наполняет легкие. Рядом со мной в сторону города бегут человек десять, и непрерывный поток движется навстречу. В манеже имени Алексеева в Питере в те дни, когда лето теплое и малоснежное, на беговой дорожке народу меньше. Поигрался со скоростью. Чуть-чуть, из любопытства. Бежится легко. Разминка. Четыре километра трусцой и две протяжки по одному километру в боевом темпе. В самом начале последнего быстрого отрезка рядом оказывается пожилой велосипедист с супругой. Цепляюсь за ними. На мне майка Нью-Йоркского марафона и тревожная сосредоточенность. «Готов?» – спрашивает меня пожилой велосипедист.

Есть две стратегии подводки к марафону. Первая – полный релакс. Выключить телефон, не общаться с внешним миром, настраиваться на гонку, копить терпение. Вторая – держать себя в тонусе. Делать быстрые тренировки, быть в курсе событий, поддерживать адреналин на высоком уровне. В Лондоне я решил совместить два подхода: уехал подальше от работы, но взял с собой двоих детей. Одному десять лет, другому три. Одному нужно пописать, другому попить, а Саше – в картинную галерею. Тонус был высокий. До самого старта и даже, может быть, до третьего километра. В Чикаго мы поехали с женой, решив, что тонус будут поддерживать редкие звонки домой. Самолет прилетел вечером в пятницу, спать мы легли часов в девять по местному времени, проснулся я в семь утра. Таймшифт на этом закончился. Утром вышел на разминку.

Пожилой велосипедист рассказал, что погода будет дождливая и ветреная, но не жаркая. Идеальная для старта. Почти всю дорогу ветер будет в спину, и только на последнем километре очень сильный ветер будет дуть прямо в лицо. «С каким темпом побежишь?» – спросил меня пожилой велосипедист. «Угадай», – предложил я. Так спрашивает меня четырехлетний сын, когда я, глядя в холодильник, спрашиваю его, что он будет кушать. «6:30 или чуть быстрее», – сказал велосипедист. «Ну окей», – сказал я, понятия не имея, сколько это по-русски.

Мы с женой Сашей медленно идем вдоль воды. Горизонт уже отчетливо виден, до него совсем близко. Как определить, что перед тобой? Иногда кажется, что передо мной река: несколько энергичных гребков – и до горизонта можно будет дотронуться руками. Иногда кажется, что это океан, до дальнего берега которого много часов на самолете. Озеро Мичиган – сто девяносто километров в ширину. Способа заглянуть за горизонт нет. Дед-колдун уже увидел завтрашний день, а я потерплю до завтра, не буду загадывать.