Юрий Шапошников - Истоки богатырства. Секреты атлетизма

* Штрайх С. Я. Моряки-декабристы. М.— Л., Военно-морское издательство, 1946, с. 60.

Раненого отнесли в соседнюю деревушку, оставили на попечение крестьянской семьи. Здесь за молодым офицером заботливо ухаживала молодая красавица Прасковья Михайловна. Дело так и спорилось в ее ловких руках. Она успевала подоить корову, сбить масло для раненого барина, накормить его. Потом бежала пропалывать огород, кормить ягнят и снова возвращалась к офицеру... Тщательный уход поставил Бестужева на ноги.

Одним словом, молодые полюбили друг друга и вопреки сословным предрассудкам стали супругами. В те дни, когда Василий Лукин примеривал на китель новенькие мичманские погоны, в семье Бестужевых ясноглазый малыш громким криком возвестил о своем появлении на свете. Это случилось 13 апреля 1791 года. Своего первенца Бестужевы назвали Николаем...

Александр Федосеевич вышел в отставку с военной службы. Он стал заведовать канцелярией президента Академии художеств и Публичной библиотеки графа А. С. Строганова, сделался ближайшим сотрудником графа по руководству культурными учреждениями страны. Он управлял бронзовой фабрикой на Васильевском острове.

Юный Николай рос среди известных художников, писателей, музыкантов. Острый ум и живое восприятие формировали в ребенке вкус к изящному. Уроки живописи и рисунка не прошли даром. Позже он оставит для истории целую галерею акварельных портретов декабристов. Часами он просиживал в отцовской библиотеке, открывая для себя многообразие жизни.

Умственные занятия настолько поглощали мальчика, что он забыл про игры со сверстниками, про прогулки на свежем воздухе... Это отразилось на его здоровье: он рос слабым, при малейшем сквозняке простуживался, болел.

Отец, забежав домой на часок, журил сына:

— Пошел бы на двор, там мальчишки голубей гоняют. Ох, хороши турманы!

Сын согласно кивал головой и... взяв лесенку, забирался на верхние полки библиотеки. Он читал стихи Державина и Сумарокова, «Бедную Лизу» Карамзина, Вальтера Скотта в оригинале.

Но вот в его жизни произошло удивительное событие. Однажды к ним в дом приехал давний друг отца, весельчак в форме морского капитана. Он протянул громадную ручищу мальчугану, державшему томик Вольтера, и густым голосом произнес:

— Здравствуй, малыш! Меня зовут дядей Васей Лукиным. А тебя?

— Я — Коля Бестужев!— едва слышно прошептал тот.

— Давай дружить! Ну, какие у тебя есть игрушки?

Николай стал показывать деревянную лошадку, детский барабан, рожок...

— А вот такой игрушки у тебя нет!— рассмеялся Лукин. Он вынул из кармана серебряный рубль и на глазах ребенка свернул его чашечкой.

— Это будет ведерко для твоего боевого коня! Храни на память!

Затем Лукин привлек к себе мальчугана:

— Хочешь Кронштадт увидать?

Тот влюбленно смотрел на своего нового друга:

— Хочу! А как?

...Когда Прасковья Михайловна и Александр Федосеевич вошли в детскую, привлеченные хохотом и шумом, несшимся оттуда, они увидали забавную картину. Капитан Лукин «показывал Кронштадт» их первенцу — он подкидывал его, весело смеявшегося, под высокий потолок и словно пушинку ловил.

— Смотрите, родители, Николай высоты не боится! На грот- мачте не заробеет, голова не закружится... Быть тебе моряком, Коля!

— Еще раз, еще раз подкиньте вверх, дядя Лукин,— просил раскрасневшийся малыш.— Хочу матросом стать! На грот-мачту хочу!

Лукин деловито осведомился:

— А сила в руках есть?

Мальчуган согнул руку в локте и весь напыжился.

— Кое-что имеется,— подмигнул родителям Лукин.— Но надо еще больше!

Он посмотрел по углам. Увидав на секретере бронзовый бюст Монтескьё, снял его и протянул Николаю:

— Сколько раз поднимешь?

Родители не без страха наблюдали, как благородный лик французского мыслителя, автора знаменитого «Рассуждения о причинах величия и упадка римлян», дрожит над головой сына в его слабых ручонках.

— Молодец, Николай!— Лукин поцеловал мальчугана.— Как войдешь в возраст, собирайся в Морской кадетский корпус. Захочешь, к себе на корабль возьму. Вместе будем плавать, вместе станем врагов России бить. Но запомни — ты должен стать сильным!

У меня в команде слабых нет.

Прощаясь, напомнил:

— Про Монтескьё не забывай! Каждый день упражняйся с бюстом. Верхом на лошади катайся — на настоящей, плавай каждый день по часу. Здоровяком станешь!

Малыш согласно кивнул...

Обещания своего он не забыл. Уже к осени родители не узнавали сына: он окреп на воздухе, ловко ездил верхом, научился плавать.

И еще один случай произвел на Николая сильное впечатление.

Однажды в их доме появился человек «наружности страшной»: одежда его была порвана, сам он лицом был темен, телом тощ и вообще весь был «обхлестан сучьями в лесных чащобах».

Это был его дядюшка Василий Софронович. О его подвиге и сейчас нельзя говорить без удивления. Он некогда служил в Нерчинском гарнизоне, затем лишился всех средств к существованию, и вот, за невозможностью платить прогоны, прибыл из Сибири в Петербург... пешком.

— Человек очень многое может, если по-настоящему захочет! — вспоминал об этом случае Николай Александрович много лет спустя.

...Родители души не чаяли в своем первенце. Особенно баловал сына отец.

Однажды родители стали свидетелями следующей картины. Сын, будучи совсем еще малышом, вошел в столовую, когда там никого не было, увидав накрытый к чаю стол, начал стаскивать фарфоровую посуду и швырять ее на паркет.

— Что ты делаешь!— воскликнула мать и бросилась было к Николаю.

Отец остановил ее:

— Не беспокой малыша! У него это здорово получается...

— Ты своим баловством научишь его не творить, а разрушать!— возмущалась мать.

— Ничего, матушка!— возражал ей Александр Федосеевич.— Даст Бог, и творить доброе выучится.

Отец и сын совершали длительные прогулки. Старший с младшим разговаривал как с равным. И еще: отец старался развить сына физически, привить любовь к движению.

— Если бы я не был крепок, мне ни за что не выжить после ранения. Для тебя, Коля, это тем более важно, что ты решил связать жизнь с морем. Море слабых не любит.

Мальчуган втягивался в «двигательную работу» все больше и больше: бегал взапуски с соседскими мальчишками, швырял «на призы» камни — кто дальше, упражнялся с грузом. Поднимал и бронзового Монтескьё, и две небольшие гирьки, которые дал мальчугану отец.

Порой приезжал Лукин.

— Ну, что научился делать за мое отсутствие?— напуская деловой тон, спрашивал он мальчугана.

— Могу камень через крышу перекинуть!— шепотом сообщал тот.— Только матушке не говорите. Бранить будет!