Василий Сысоев - Играет ЦСКА

– Не вешать нос, не все еще потеряно, – нарушая тишину, раздается спокойный, немножко приглушенный голос тренера перед очередным выходом команды на лед. – Это была только разминка, а игра вся впереди. Что ж, для зрителей матч вы сделали интересным. Да и противнику подняли настроение. Но покатались – и хватит, теперь пора за дело приниматься. – И он дает ребятам два-три конкретных указания.

Видимо, не следует уточнять, в каких случаях ведутся подобные разговоры, точно так же как и нет нужды указывать, когда Анатолий Владимирович говорил:

– Дорогие друзья, матч еще не выигран. Успокаиваться и расслабляться рано. Наши соперники попытаются мобилизоваться. Забудьте про счет. Игра начинается сначала… – И опять несколько предельно четких указаний команде в целом или в адрес отдельных игроков.

В отличие от некоторых своих коллег из других команд А. Тарасов руководил тренировками не со скамейки. Он до самого последнего времени выходил на лед на коньках с клюшкой и свистком и вместе со спортсменами «работал» весь урок и трудился обычно так же, как и хоккеисты, что называется, до седьмого пота.

– Ничего, друзья, тяжело в ученье – легко в бою, – повторял Анатолий Владимирович крылатую суворовскую фразу, когда видел, что ребята изрядно устали на занятиях…

Тренер-новатор – так называют Тарасова в спортивных кругах. Анатолий Владимирович действительно в непрерывных поисках: всегда что-то отвергает, что-то принимает и снова отвергает. Будучи проницательным человеком, умеющим предугадывать ход развития хоккея, он, пожалуй, быстрее других подмечал перспективные явления и, как правило, первым начинал упорно экспериментировать и твердой рукой насаждать все это в армейском коллективе.

Свои решения он обдумывает глубоко и всесторонне, внимательно прикидывает все плюсы и минусы. Ну а когда уже какое-либо мнение созрело – смело и решительно претворяет его в жизнь. И никто уже не мог сбить тренера ЦСКА с намеченного пути.

Беда в том, что в спорте мы все считаем себя специалистами, и в частности хоккей нам кажется делом знакомым и понятным, а иным – даже легким. Поэтому и сыплются на тренера со всех сторон безапелляционные выводы, радикальные рекомендации, непримиримая и прямолинейная критика.

К чести А. Тарасова, он легко отличает разумное от пустого и умеет выбрать зерно истины из вороха шелухи.

У Анатолия Владимировича хорошо развита способность распознать в массе ребят, в сотнях хоккеистов тех спортсменов, которые могут стать экстраклассными игроками, игроками, способными преумножить славу нашего спорта. Он, как правило, точно определял, на что способен тот или иной спортсмен, где ему лучше играть: в защите или нападении, справа или слева, в соседстве с Черепановым или Киселевым, в паре с Зайцевым или Цыганковым; он обычно правильно угадывал, кто сегодня сильнее и на кого нужно делать ставку.

Правда, его выбор иногда вызывал даже у больших знатоков хоккея недоумение: с одними – казалось бы сильными и перспективными игроками – он с необыкновенной легкостью расставался, а других – вроде бы и слабых физически и малотехничных – почему-то лелеял. Однако Тарасов редко когда ошибался. Он будто видит в спортсмене то, чего нет на поверхности, что проявится в нем завтра, а может быть и позже – как раз в тот момент, когда это будет наиболее нужным.

Что это: природная одаренность или выработанная годами методика, чутье волшебника или талант тренера? Скорее всего и то, и другое – и дарование и труд. Вы посмотрели бы, сколько у него накопилось записей, сколько наблюдений, какая большая статистика. И все это не лежало мертвым капиталом. Собранные материалы без конца систематизировались и анализировались, использовались для выяснения, как тот или другой хоккеист реагирует на изменения игровой обстановки, каковы его способности переносить физические и моральные нагрузки, умеет ли быстро расслабляться и восстанавливать силы.

Многолетние наблюдения убеждают, что в системе «тренер – спортсмен» мало лишь суммы педагогических усилий, тут важна и обратная связь, ее доверительность. Заставить спортсмена тренироваться, дать новый комплекс упражнений, сделать всесторонний разбор матча, выработать установку на игру – это только половина дела. Вторая, не менее важная – это умение расположить к откровенности, создать такую обстановку, при которой ученик доверительно делится с тренером своими сомнениями, радостями, переживаниями.

Только тогда тренер может рассчитывать на успех, когда он хорошо знает настроение спортсменов, когда он может снять гнетущий груз с них, взбодрить. Тренеры ЦСКА обладают таким искусством. Они умеют настроить команду в целом, каждого игрока в отдельности на боевую, красивую игру. В частности, Анатолий Владимирович прекрасно понимает, что настроение человека – это сложный инструмент, на него влияет много различных компонентов. Спортсмен, как и любой человек, может быть чем-то расстроен, озабочен, может чувствовать недомогание, какую-то боль. И поэтому Тарасов всегда стремился быть ближе к хоккеистам, старался помочь им: кому делом, кому словом. Перед матчем он подробно и внимательно беседовал с каждым спортсменом. Выяснял, как игроки представляют себе очередную встречу, как они думают действовать, какие у них есть сомнения. И ребята охотно делились с ним самым сокровенным, доверяли ему свои личные тайны, надеялись, что Анатолий Владимирович правильно поймет их и обязательно поможет распутать образовавшийся узелок, что он никогда не станет афишировать «болячки» своих учеников, не позволит, чтобы кто-то копался в их переживаниях.

Таким доверительным отношениям между тренером и спортсменами способствовало, безусловно, и то, что у Тарасова не было сынков и пасынков, что он ко всем относился ровно, всегда говорил правду в глаза. Сыграл хорошо – он тут же похвалит, поставит в пример остальным. А сделал оплошность – пеняй на себя. Тренер спрашивал строго, подчас так строго, что его критика, как парная баня, пронимала до костей.

Нет в команде исключений и для ведущих спортсменов, для ее ветеранов. Не умаляя заслуг «звезд» армейского хоккея, тренеры в работе не делают им никакой скидки, никаких поблажек.

– У тебя одна «льгота», – обычно говорят они, когда оказываются вынужденными вести беседу с кем-либо из ведущих игроков, – работать без нашего вмешательства в полтора-два раза больше, чем остальные ребята.