Илья Казаков - Foot’Больные люди. Маленькие истории большого спорта

– Я милицию три раза вызывала, – сказала соседка и медленно закрыла дверь.

Он перешагнул через спящего, наклонился над ним. Потряс.

– Эй, – сказал он и потряс сильнее. – Ты кто?

Тот открыл глаза. Посмотрел непонимающе и в свою очередь спросил:

– Ты кто, парень?

– Хозяин, – сказал он. – Быстро вставай и вали отсюда.

С потолка сталактитами свисали приклеившиеся окурки. На кухне были разбросаны пустые бутылки и пачки от сигарет. За столом рядом с табуретками почему-то стоял унитаз. Молодой динамовец представил, как завтра его Валя посмотрит на все это и спросит: что это было? Потом он представил, поверит ли она ответу, что все это было без него.

– А на балконе-то! – сказал кто-то сзади, и спортсмен подскочил от неожиданности.

Соседка тихо вошла в квартиру и с интересом рассматривала детали погрома.

– Что на балконе? – сказал он и шагнул в комнату с плохими предчувствиями.

Балкон был как балкон. Нормальный. Пустой. Целый.

– Я еду готовила, вдруг слышу – кто-то кричит, – поведала соседка. – Вроде бы из твоей квартиры, а вроде и нет. Прислушалась. Дай, думаю, с балкона загляну – вдруг увижу, что происходит. Только аккуратно, чтобы не заметили.

Она перекрестилась.

– Вышла, а там мужик. Голый. Висит на руках, держась за перила с той стороны. В заднице у него газета горит, а он орет «я Гастелло!» и хохочет.

У игрока отсох язык. Он понимал, что соседка краски не сгущала.

– Я думаю: сейчас же сорвется, ирод. Хорошо, другие услышали, прибежали – втащили обратно. А он, идиот, стоит и смеется.

– У вас телефон есть? – спросил футболист.

– Есть.

– Можно позвонить?

Он набрал номер начальника команды:

– Петр Петрович, это Леша. Помощь нужна. Срочно.

Из дома он пошел в сберкассу, снял со сберкнижки денег. Приехали маляры и плотник. Сантехника он нашел в ЖЭКе сам.

Валя привезла с собой набор алюминиевых кастрюль. Зашла в квартиру, где еще не была. Прошлась по ней.

– Потолок еще свежий, – сказала она.

– Так только вчера ремонт закончил, – сказал он жене. – Подгонял из последних сил…

Народ отсмеялся. Мы разлили остаток вина. Вспомнили что-то еще.

Мне надо было позвонить. Я вышел из-за стола, пошел к гардеробу. Поговорил и пошел обратно. Увидел около барной стойки бурдюк и кувшин – часть интерьера. Захотелось рассказать ребятам другую историю.

В той команде у трех игроков основного состава фамилии начинались на букву М. Они дружили, крепко и весело – настолько, что эту троицу иначе как «Бони М» не звали. У одного был невиданной силы и точности удар. Но в играх он обязательно попадал в створ, а на тренировках бывало по-разному. Случались дни, когда в серии ударов по воротам все мячи улетали у него в соседний лесок. И он, чертыхаясь, сам шел их искать и после каждого очередного похода возвращался в строй все более одухотворенным. Там у него была спрятана трехлитровая банка с бражкой. В пристрелянной точке.

– Да что ты так мажешь сегодня? – с возмущением спрашивал тренер.

Тот пожимал плечами и просил:

– Может быть, еще одну серию ударов?

Тренер разрешал, и тот опять брел в лес. Команда завидовала.

Тот народ был крепким. Один пошел в ноябре мусорное ведро выносить в тапочках и вернулся через два дня с этим же мусорным ведром. Полным.

Историю я так и не рассказал. Когда пришел, ребята уже говорили на серьезные темы. На столе стояли чай и мороженое.

Все-таки этот грузинский ресторан был в Москве. Неподалеку от Дома футбола. Хочешь – не хочешь, а полностью отрешиться от дел не удалось.

Я был коллекционер. Не сумасшедший, как некоторые мои знакомые, но все равно укушенный этой страстишкой – искать артефакты, охотиться за ними, обретать и после этого успокаиваться. Коллекция была чисто футбольная, и она росла медленно, но все предметы в ней имели исключительную ценность для меня.

Бутсы Роберто Карлоса – первого чемпиона мира в российском чемпионате. Капитанская повязка Самуэля Это’О. Футболка Игнашевича, первого человека после Онопко, кто сыграл больше ста матчей за сборную. Гетра, снятая с ноги Кержакова после того матча, в котором он побил рекорд России по голам за национальную команду. Медаль за Евро-2008. Наградная планкетка Хиддинка, признанного лучшим тренером России. В общем, много чего.

И тут приехал близкий друг. Развалился на стуле, попивая кофе. Выпил две чашки под итальянскую колбасу. После чего сказал с плохо скрываемым удовольствием:

– Помогаю сейчас дочке Черенкова в вопросах наследства.

Он был адвокат, но это ладно. Он был спартаковский болельщик, на которого периодически нападала уверенность в ближайшем светлом будущем этого клуба.

Я позавидовал. Черенков для меня, как и для каждого, был не только гением, но и удивительно неотмирным человеком. Я сам придумал это словечко, сделав его из известного «не от мира сего», и редко, но с удовольствием им пользуюсь.

– Слушай, – сказал я, предугадывая возможность. – Я понимаю, что это нагло, но может быть, ты у нее попросишь для меня какой-нибудь предмет? В коллекцию. Даже не знаю что. Обещаю относиться с трепетом и даже придумать рассказ.

Он был настоящим другом и поэтому кивнул, обещая. Черенков был для него чем-то неизмеримо большим, чем для меня. И он однажды пролежал с ним в одной палате пару недель, когда решал вопросы, связанные с необходимостью получить фиктивное медицинское заключение.

– Знаешь, она меня вспомнила! – с гордостью сказал друг. – Я рассказал, как был в одной больнице с ее папой, а она говорит: он мне про вас рассказывал!

Мой друг просто светился в эту минуту от счастья. Я его прекрасно понимал, но все равно решил чуточку остудить его пыл.

– Учитывая, где вы познакомились, я бы не очень радовался, – сказал я. – Мало ли… Ты же не знаешь, что именно Федор про тебя рассказывал.

Он захохотал. И я тоже. А потом мне позвонил друг детства и предложил встретиться.

Мы пили кофе, потом он достал ноутбук и включил видео, которое хотел мне показать. Он стал режиссером, снял сериал и теперь мечтал о полном метре.

Про сериал мне было сложно что-то сказать. Кроме того, что это была очень качественная работа. Но я удивился, услышав, что он хочет снять фильм про футбол. Про футболиста. Про Черенкова.

– Я не знаю, в чем может быть сюжетная линия, – сказал я, размышляя. В ответ на только что сделанное предложение попробовать написать сценарий. Пока не соглашаясь и не отказываясь.

– Попробуй! – уговаривал меня друг детства.

А меня и не надо было уговаривать. Я был готов, только по обыкновению сомневался: справлюсь ли? Так, чтобы все вышло по-взрослому.