Гагик Карапетян - Чего не видит зритель. Футбольный лекарь №1 в диалогах, историях и рецептах

– Насчет «балерины» и я отчасти поддерживаю фанов.

– Ну, «балерина» или не «балерина» – а то, что актерские казусы с ним случались, не стану отрицать. Довольно комичный на моей памяти случай имел место на чемпионате мира-1986. Олег тогда на излете карьеры прочно «застрял» среди запасных. На матч против сборной Канады вышел только потому, что Лобановский, дав отдохнуть ведущим игрокам, выпустил почти всех, кто до этого сидел на скамейке.

Блохин на поле появился во 2-м тайме. И должен сказать – смотрелся неплохо. Даже забил гол. Причем так, что стадион ахнул: в этот сладостный для каждого игрока момент Олега вместе с мячом занесли в ворота. В результате – взятие ворот зафиксировано, все остановились, а Олег лежит, «убитый». Я, естественно, рванул к нему со своим «тревожным» чемоданчиком. Уже на подходе с раздражением понял: ничего серьезного. Убедившись в том при осмотре, тихо, но зло сказал ему:

– Вставай, чего разлегся?

А он мне также шепотом:

– Савелич, не подгоняй, дай передохнуть немножко…

Мне потом рассказывали, что тот наш дуэт на телеэкране крупным планом показали…

– Одна строчка в биографии Блохина всегда вызывала у меня вопрос: «окончил факультет международных отношений».

– В чем вопрос-то? Он, действительно, там заочно учился. Правда, непонятно, зачем. И во что это, в конце концов, вылилось. Блохин, надо отдать ему должное, к образованию и культуре всегда тянулся. Часы отдыха обычно проводил с книжкой в руках. Серьезно интересовался театром, собирал обширную видеотеку советских и зарубежных фильмов, которые время от времени любил просматривать.

А еще на Олимпиаде-1976 (Олег – один из немногих в сборной, кто здорово проявил себя в Монреале) я заметил: он конспектировал занятия Лобановского. Значит, уже готовил себя к тренерской работе.

– Чем запомнился Блохин на испанском «мундиале»-1982?

– Слава богу, отыграл без травм. Готовился к супертурниру, будучи в фаворе у Бескова. Константин Иванович к нему хорошо относился – Олег выходил на испанские стадионы во всех матчах. Но в заключительном – против поляков – игра у него не задалась: сказалось его неважное взаимодействие с Шенгелия.

Вне футбольного поля они (плюс третий форвард Шалимов. – Прим. Г. К. ) нормально сосуществовали. А вот в игре часто вели себя, как лебедь, рак и щука в известной басне Крылова. Особенно это становилось видно, когда кто-то из них явно мог отдать удобный пас партнеру, но почему-то этого не делал.

К тому же Блохин, видимо, не мог отрешиться от того, что оба его партнера по сборной – представители конкурирующих с киевским «Динамо» клубов. Да и, возможно, некая ревность к Шенгелия сказывалась: тбилисский форвард прекрасно выступал на многих турнирах, много забивал и в 1981-м был признан лучшим футболистом страны.

Словом, в Испании Олег не продемонстрировал всю свою мощь и силу. Кстати, «мундиаль» для него стал первым чемпионатом. Понятно, Блохин хотел очень хорошо проявить себя. Столь чрезмерное желание, кажется, тоже негативно отразилось на психологическом тонусе форварда.

– Что же помешало ему добиться своего на следующем первенстве планеты-1986 в Мексике?

– Олег уже не походил на прежнего Блохина. Поэтому Лобановский то ставил, то не ставил в стартовый состав этого, оказавшегося вдруг самым возрастным в сборной игрока.

– Я прочитал в книге, посвященной Валерию Васильевичу, что у Блохина произошло дежавю с наставником. Лобановский, почувствовав себя оскорбленным тем, что Маслов его заменил, расстался с большим футболом. Примерно так же, не пережив свою неудачу в Мексике, поступил Блохин.

– Интересная параллель… Но меня больше занимает другая загадка. Ведь Валерий Васильевич к Олегу относился очень хорошо. Тем не менее в клубный штаб, где отработали чуть ли не все, кто играл в основе «Динамо», так и не пригласил. В результате Блохин, завершив карьеру в родной команде, уехал в Австрию, где выступал за не очень, мягко говоря, серьезный клуб.

– Но до отъезда за границу состоялся его незабываемый прощальный матч.

СССР – ЗВЕЗДЫ МИРА – 3:3 (1:1).

28 июня 1989 г. Киев. Республиканский стадион. 100 000 зрителей.

СССР: Чанов (Черчесов, 46), Бессонов (О. Кузнецов, 80), Чивадзе (Баль, 46), Балтача, Горлукович (Оганесян, 75), Лужный (Яремчук, 50), Алейников (Литовченко, 46), Черенков (Родионов, 46), Бородюк, Ю. Савичев (Протасов, 46), Блохин (к) (Беланов,46).

Звезды мира: Пфафф, Джентиле, Кирарте, Сласич (0’Хана, 46). Штилике (Ферстер, 46), Казало, Aнтониони (Дирсеу, 46), Брайтнер, Рошто, Детари, Савичевич (Блохин; 46).

Голы: Бородюк (19), Савичевич (20), Беланов (51 – с пенальти), Дирсеу (56), Блохин (90 – с пенальти), Балтача (90).

– Как же, как же! Разве можно забыть столь замечательный футбольный бенефис?! Прославленный форвард, гроза вратарей не скрывал непрошеных слез, совершая под овацию переполненных трибун последний за 20-летнюю спортивную жизнь круг почета…

И вот представьте – оказаться после всего этого в австрийском городке Штайр. Он как-то позвонил мне оттуда. Не сменив свой неизменный репертуар:

– Наступили на большой палец ноги, – пожаловался он. – Не могу ни бежать, ни бить. Местные врачи хотят чего-то делать, но я сказал, что лечиться буду дома.

И прилетел в Москву. Травма оказалась нешуточной. Осмотрев палец, я ему так и сказал, предупредив, что процедура будет непростой, поскольку придется вводить лекарство в сустав. Другой футболист, может, не решился бы рисковать: точно попасть в сустав трудновато. Но Олег, повторюсь, бесконечно доверял мне. Через несколько дней ему стало значительно лучше. Вернувшись в свою команду, отыграл еще пару сезонов за границей.

Затем «приземлился» в Киеве. И попал в полосу, когда никто ничего не мог ему предложить. Но нет худа без добра: в конце концов Олега пригласили в Грецию. И уж там, зарекомендовав себя с самой лучшей стороны, задержался всерьез и надолго. В итоге – через несколько лет Блохина за рубежом не только хорошо знали, но и уважали.

Я как-то с нашей «молодежкой» оказался в Афинах. Олег пригласил меня с Симоняном в рыбный ресторан поужинать. В основном разговаривали, конечно, о футболе, методах его тренерской работы… Мне понравилось, как он рассуждал, давал оценки. Во всем отчетливо просматривались следы доброй футбольной школы Лобановского, которому Блохин всегда – видимо, даже в период не самых теплых их взаимоотношений – отдавал должное. Кстати, он это позже, став депутатом Верховной рады, однозначно продемонстрировал, когда сначала в прессе, а затем, инициировав запрос в высшем законодательном собрании Украины, предложил присвоить имя Лобановского киевскому стадиону «Динамо». Поддержка коллег и в обществе оказалась единогласной. Так что яблочки от яблоньки, действительно, падают недалеко.