Алексей Зинин - Разоблачение игры. О футбольных стратегиях, скаутинге, трансферах и аналитике

– Откуда они у вас?

– Попросил посмотреть. Директор Фонда Тихонова принесла огромную сумку, с кучей блокнотов и тетрадей. Все аккуратно расчерчено карандашиком. Составы, план тренировок, характеристики игроков. Краткие наблюдения вроде фразы: «Смурной Фетисов». И три вопросительных знака. То есть надо разобраться в причинах такого настроения.

Главная же мысль Тихонова – стремление заглянуть в будущее, попытка увидеть и решить проблемы еще до их появления. Дневники Виктора Васильевича схожи по своей сути с дневниками Газзаева, которые Валерий Георгиевич вел больше двадцати лет. Видимо, способность анализировать и записывать каждый свой шаг – отличительная черта топ-тренеров.

– Когда Газзаев вас особенно удивил?

– 2005-й. Приехали с ним на базу ЦСКА в Ватутинки. В холле стояли игроки. Газзаев с каждым поздоровался и поднялся к себе в номер. Тут же вызвал Николая Латыша, друга и помощника: «Что с Красичем?» Тот удивленно: «Да вроде все в порядке…» – «Пусть зайдет».

– Милош?

– Серб заходит, Газзаев спрашивает: «Милош, как дела?» – «Нормально». Еще несколько вопросов. Красич, как робот, повторяет «нормально». Валерий Георгиевич говорит: «Ладно, Милош, иди». Игрок поворачивается, открывает дверь, и тут Валерий Георгиевич чуть повышает голос: «Стой. А теперь рассказывай, что стряслось…»

И Красич, тяжело вздохнув, начал объяснять на ломаном русском: в этот день вместо одной тренировки устроили две. Ему же надо в аэропорту встречать маму. Вот и волнуется, не знает, что делать.

– А Газзаев?

– Улыбнулся: «Не переживай». Выделил свою машину с водителем: «Милош, мама сейчас важнее. Поезжай. Утреннюю тренировку пропускаешь, но к следующей жду в полной готовности!» Самое удивительное – как Газзаев в доли секунды сумел уловить настроение Красича?! И до последнего не отпускал, пока не выяснил правду! То, что в тот год ЦСКА выиграл Кубок УЕФА, меня ни капли не удивило.

– Вы же бывали у Газзаева в гостях. Что поразило у него в доме, кроме количества собак?

– В том же 2005-м его признали лучшим тренером Европы, по версии УЕФА. Вручили награду. Многие повесили бы ее на самом видном месте, как родовой герб. А у Валерия Георгиевича она запрятана в дальнем углу бани. Когда я указал на эту табличку, он даже не сразу понял, о чем речь. При этом Валерий Георгиевич жуткий победитель.

Я часто веду семинары и тренинги. Один из них – по командообразованию и лидерству для менеджмента сотовой компании – проводили с Газзаевым вместе. Когда закончили, Валерий Георгиевич у меня поинтересовался, можно ли сделать особенный номер телефона. «Из одних единиц?» – «Разумеется!»

– Удалось?

– Нет. Но Валерию Георгиевичу дали такой номер, что остался доволен. В мире спорта 99 процентов людей трепетно относятся к цифрам. Разве что у Слуцкого и Галицкого номера обыкновенные.

– Самая живописная история с другим Валерием Георгиевичем – Карпиным?

– Я изучал симбиоз имени Валерий и отчества Георгиевич. И скажу вам, что это – гремучая харизматичная смесь исключительной тяги к победе, к стремлению быть лучше всех. Газзаев с Карпиным – яркое тому подтверждение.

Осень 2000-го, отборочный матч чемпионата мира: сборная России играла в Швейцарии. За девяносто минут Карпин всю бровку перепахал. Рывок за рывком. Люди в шоке: четвертый десяток человеку, а ему так легко все дается. Только никто не видел, что потом в раздевалке Валерию стало плохо, выворачивало наизнанку. Доктор Сергеич Васильков откачивал.

– Оклемался?

– Да. Сходил в душ, начал медленно одеваться, шутить – в том числе над собой. Надушился дорогим парфюмом, причесался. Отправился в микст-зону, с фирменной улыбкой ответил на вопросы журналистов. Глядя на Карпина, невозможно было поверить, что полчаса назад человек лежал пластом. Потом бодрячком дошел до автобуса и лишь когда скрылся от посторонних глаз, рухнул в кресло. Сила духа неимоверная!

Я вспомнил эту ситуацию, когда годы спустя услышал от тогда еще юного Акинфеева: «Никогда нельзя показывать свои слабости! Даже ребята в команде не должны знать, если у меня что-нибудь болит…»

– Вратари – особый мир. Люди-камикадзе. Там нет мишуры. Люблю общаться с ними, особенно запомнились философские беседы с Александром Филимоновым.

– Делился подробностями, как пропустил гол от Шевченко?

– Матч с Украиной был 9 октября 1999-го. 11-го спартаковцы собрались в Тарасовке. Вечером я нашел Сашу в спортзале. Он часто занимался один, в полумраке. Помолчали, потом рассказал: «Вижу, команде очень тяжело, проседаем. Значит, мяч, который сейчас со штрафного прилетит, на угловой выбивать нельзя. Надо обязательно поймать, чтоб ребята смогли перевести дыхание. Шевченко «плассер» не подает, будет «зависуха». Я себя запрограммировал: выпрыгиваю, забираю, падаю, несколько секунд лежу. Наши отходят к центру поля. Вынос, борьба на той половине, вот-вот финальный свисток. Все, мы на «Европе»! Иду на мяч и понимаю: нужно отбивать кулаками, но в голове помимо моей воли срабатывает программа, что должен обязательно поймать. Тянусь за ним, заваливаюсь. Падая с мячом в ворота, осознаю, что натворил, выбрасываю его и…»

Филимонов – большой вратарь. Отходил от трагедии тяжело, но не сломался и доиграл до 44 лет.

– Какие вратарские рассказы помнятся?

– Алексея Прудникова. Палыч – кладезь историй. В основном почему-то про «Динамо», куда в начале 80-х перебрался из «Спартака». У Бескова был закон: вратарь рукой должен выбросить мяч своему игроку. А в «Динамо» перед первым матчем подходит к Прудникову на разминке защитник Новиков: «Леша, мне не давай». Затем Никулин: «Леша, мне не давай». И еще человек пять с аналогичной просьбой. Когда подошел Маховиков, Палыч не выдержал: «Кому давать-то?!» В ответ: «Вон, мужику на пятьдесят восьмом ряду! Здесь тебе не «Спартак». Выноси подальше, там разберемся».

Или такой случай. Перерыв, в раздевалке Прудников окликнул Новикова, у которого нога в крови. Тот с кем-то разговаривал, даже не заметил. Спустил гетру – оттуда вывалился кусок мяса. Кровища, кость видна. Палычу стало не по себе. А Новиков, не прерывая беседы, взял у массажиста пластырь, примотал этот кусок, гетру натянул и вышел на второй тайм. Какие люди!

– Ринат Дасаев чем-то поражал?

– 2002 год, зима. Со спартаковскими ветеранами и руководством играли в дыр-дыр мячом «Селект», который на морозе становился жутко дубовым. Удар у Червиченко приличный: для своих 130 килограммов колошматил будь здоров. И вот момент: до ворот метров пять, он с лета бьет, мяч из света прожектора бомбой прилетает в лицо Дасаеву. Тот падает навзничь. У меня первая мысль: «Убили легенду!» А Ринат вскакивает и как ни в чем не бывало доигрывает эпизод до конца. Хотя нос в крови, губы разбиты. Тогда я понял, почему Дасаев признавался лучшим вратарем мира.