Ники Лауда - Моя судьба

На этот раз удалось несколько лучше сохранять информацию в тайне, хотя эта тема долго муссировалась во французских газетах. Деннис пытался и дальше уговорить меня на договор с половинной оплатой. С присущей ему деликатностью за два часа до старта на Остеррайхринге он сказал: «Зарплата вдвое меньше, иначе я приглашу Кеке Росберга.»

Да пожалуйста, приглашай своего Кеке, и вообще, большое спасибо за то, что прямо перед решающей гонкой ты третируешь меня подобной ерундой. Дело-то всего лишь в исходе чемпионата мира.

Остеррайхринг. Я обгоняю Пике за пятнадцать кругов до финиша и, тем самым, захватываю лидерство. Прост, к моему счастью, вылетел с трассы из-за масляного пятна, что означает для меня прекрасные новые перспективы в чемпионате. Пике не представляет больше настоящей опасности, я заметил, что его задние шины при смерти, он не сможет мне особо докучать. Мне только нужно довести автомобиль до финиша, остальное уже сделано. Разгон из поворота Bosch, четвертая передача, сильный треск, тяги больше нет. Мотор еще работает, но крутящий момент на колеса не передается. Я подумал: «Дифференциал» и поднял руку, чтобы другие видели — я еду только по краю. Я перестраиваюсь влево и хочу остановиться на газоне. Но потом приходит мысль, что мне, ох и долго идти пешком до боксов. А не попробовать ли еще кусочек прокатиться? Я шурую рычагом переключения передач, нахожу третью, которая работает, и думаю: «Ну вот, теперь хотя бы вернусь в боксы на третьей».

В таких ситуациях ты не можешь думать логически. Ты полностью сосредоточен на экстремальном вождении и не можешь импровизировать, если выброшен из области сверхбыстрых инстинктов и реакций в гораздо более банальную ситуацию. Я не пробовал сознательно, какие возможности машина еще сохраняет, просто раскрутил мотор на третьей, переключившись на четвертую, ничего там не нашел и автоматически переключился дальше, на пятую. Она работала. Первая мысль — ехать дальше. Может, придешь к финишу пятым или шестым и заработаешь еще очко в чемпионате.

Так что я раскручивал третью «до звона», а затем переходил на пятую. Время круга тем самым ухудшилось на пять секунд по сравнению с тем, когда коробка работала. Пике на семнадцать секунд отставал, так что ему надо было 3–4 круга, чтобы меня настичь. Посмотрев на сигналы из боксов, я увидел: плюс 17 секунд от Пике. Я ехал так хорошо, как было возможно без четвертой передачи. Табличка на следующем круге: плюс 17 секунд от Пике. Внезапно я понял: Нельсон же досконально знает мою тактику. Он знает, что в конце гонки я перехожу в щадящий режим и не зацикливаюсь на большом отрыве. Вероятно, он думает, что я специально поехал медленнее, чисто из тактических соображений, и что нет смысла давить на меня. В этом случае я смог бы сразу отреагировать и прибавить…Да и задние шины у него были совсем не в том состоянии, чтобы он решился на супер-атаку. Было невероятно сложно найти правильные моменты переключения между третьей и пятой передачами. Кроме того, голова едва выдерживала все напряжение: когда же он поймет, что я не играю в кошки-мышки, а нахожусь в серьезной беде? Не выйдет ли из строя и пятая передача, поскольку стираются кольца синхронизаторов? Не попадут ли обломки деталей в трансмиссию и не вызовут ли полное разрушение? Я молюсь о том, чтобы этот «сортир на колесах» добрался бы до финиша. А до Пике все еще не доходит, он послушно следует за мной и думает себе что-нибудь о хладнокровном Ники.

Ни в одной другой гонке я так не изнурял себя мыслями, в конце голова по-настоящему заболела.

Я побеждаю и становлюсь тем самым приблизительно на одном уровне с Простом в чемпионате. Когда Пике и я маршировали к подиуму, он спросил меня, как прошла гонка. «Уфф», — ответил я, — «у меня сломалась четвертая передача.» По его взгляду я вижу, как сильно он напуган, потому что не использовал шанс победить в этом Гран-при. Ему бы это легко удалось. Из всех гонок, которые негативно или позитивно повлияли на чемпионат 1984 года, эта была моей самой счастливой. То, что это произошло в Австрии — приятная случайность.

В начале сентября я получил известие, что должен перезвонить Ляруссу в Бретань, где он проводил отпуск. Срочно! «Извини», — сказал он, — «я не могу выполнить условия договора. Профсоюзы во Франции разволновались из-за величины оплаты, кроме того, есть столько других забот. И президент сказал, что не сможет оправдаться перед профсоюзами о выплатах господину Лауде стольких-то миллионов, если с другой стороны предстоят увольнения на фирме.» Я спросил его, не сошел ли тот с ума, и как он себе все это представляет.

Лярусс: «Мне очень жаль, мне очень жаль, я ничего не могу поделать».

На этом для него дело было закончено. А я был без контракта, в руках Рона Денниса и имел впереди только две решающие для чемпионата гонки, Нюрбургринг и Эшторил.

Все это было слишком напряженно для меня, мне надо было освободить мозги и хотя бы определиться с контрактом. Деннис стоял на своем, показывал, кто в доме хозяин — половину оплаты, и ни долларом больше. Так что я еще раз вернулся в Лозанну и спросил людей из Marlboro, заинтересованы ли они в моих услуг и впредь? Если да, то им надо поторопиться. Они это сделали, и Деннис за несколько дней до Нюрбургринга предложил договор, который я мог подписать. Хотя и не с полным восторгом, поскольку я зарабатывал таким образом на треть меньше, чем до сих пор. Но тем не менее, после двух лет достаточно завышенных условий договоров с Лаудой, я мог это принять. Однако странно: я был на полном ходу к чемпионству и одновременно получал самое серьезное понижение зарплаты в своей карьере.

Прост стал единоличным и фантастическим победителем Нюрбургринга. Я пришел лишь четвертым, причем одного или двух мест мне стоил дурацкий маневр Мауро Бальди. Так что развязка откладывалась на две недели, на неизвестной трассе в Эшториле под Лиссабоном.

В отеле воняет, комнаты отвратительные. Прост съехал уже в первый день, мне же переезжать лень. Вилли здесь и готовит здоровую еду, телефонист вечером вытаскивает штекер и обещает, что больше меня не побеспокоят. Так все можно выдержать. Отель прямо возле трассы Эшторил и для цирка Гран-при здесь все внове.

Предчувствия нехорошие: гадкая погода, новая трасса со всеми ее сюрпризами, Ален Прост в отличной форме, его психологическая сила на Нюрбургринге в том, что он явно на гребне волны, а также в том, как с ним нянчатся в McLaren. Я же загнан в оборону, хотя и по прежнему имею огромное преимущество: в этой гонке мне нужно стать всего лишь вторым, чтобы выиграть чемпионат.

Тренировка — сущий кошмар. Все шло не так, как в плохом кино. Потерянное время из-за дурацких поломок, потом, возможно, в результате этого, ошибка. Как бы то ни было, окончательный результат таков: в воскресенье я буду стоять на одиннадцатом стартовом месте, Прост (на втором. И это была самая важная квалификация года? Ничего лучшего, чем одиннадцатое место — и это на непредсказуемой новой трассе?