Александр Петров - Тайны советского хоккея

Тем не менее нам удалось команду сохранить. Причем речь шла не о результате, а о существовании ЦСКА. Позднее нам удалось заключить весьма интересный и перспективный договор о совместной деятельности с клубом НХЛ «Питсбург Пингвинз». Когда мы встречались с его владельцем, он сказал, что первый год у нас будет пионерским. Я не понял и переспросил, что это такое. Он ответил: в первый год вкладываются деньги, второй считается удачным, если завершается без потерь. И с третьего года надо начинать зарабатывать. Сама идея была хорошая, новая для мирового хоккея. И все, на мой взгляд, развивалось благополучно. Однако после второго сезона ко мне пришел начальник ЦСКА Александр Барановский и заявил, чтобы мы контакты с «Питсбургом» сворачивали. Я пытался с ним объясниться, но он буквально уперся. И в итоге все разрушил. Впрочем, не только этот человек нас «харчил».

С помощью Барановского создавалось мнение, что Тихонов со всей армией решил воевать. Поэтому и были еще некоторые руководители, нас осуждавшие за связь с «Питсбургом». Никто ничего для команды не делал, только вопросы задавали. Выживать было трудно, мы радовались, когда деньги на зарплату находили. От нас уезжали игроки через «Совинтерспорт», с ним клубы НХЛ за них расплачивались. Часть денег уходила на налоги. Клубу оставались крохи. Да еще Барановский постоянно разные козни строил. С теми же деньгами. Например, когда у «Динамо» игроки уезжали, то компенсацию за них получал непосредственно хоккейный клуб. А у хоккейного ЦСКА старались забрать все, что можно и нельзя. Весной 1996 года начальник ЦСКА решил уволить меня. Тут уже пошли серьезные наезды. Во-первых, проявился еще один хоккейный клуб ЦСКА – детище Барановского. Но нас он закрыть не мог, хотя в команде оставались одни мальчишки и играли мы в первой лиге. И не мог выгнать из Дворца спорта, поскольку мы официально, по всем правилам арендовали его на 49 лет. И тогда Барановский начал действовать с позиции силы. То свет на катке выключат, то какие-то сумасшедшие счета выставляют – за телефон, за коммунальные услуги и так далее. Проверили, оказывается, сумма многократно завышена – нам предлагали платить за весь клуб.

Однажды произошел такой случай: у нас металлические конструкции на катке были покрыты специальным слоем от пожара. Солдатикам велели снять этот слой, и на льду оказалась куча мусора. Спрашиваем – что вы делаете? А Барановский как ни в чем не бывало отвечает – будем каток реконструировать. А он новый, каток-то. Примерно тогда Барановскому позвонил вице-мэр Москвы Валерий Павлинович Шанцев, возглавлявший московскую федерацию, и наш полковник отрапортовал ему, что к началу сезона все будет в порядке.

Приходим летом из отпуска, а меня и команду во Дворец не пускают солдаты. Бороться в этот момент с ним было невозможно. Мы, конечно, вещи забрали – вошли через другие двери. И тренировались в Архангельском. Потом, в ходе сезона нам заниматься в ЦСКА не давали, но помог Юрий Михайлович Лужков. При нем много катков в Москве появилось, и нам разрешали на них бесплатно тренироваться.

В конце концов ситуация стала критической. Терпеть стало невозможно, и мы привлекли для охраны Дворца профессионалов из частного охранного предприятия. Пришли они в семь утра, а через час солдатики появились, тут же старший все доложил Барановскому. Тот звонит – если не уберешь ЧОП, то я сейчас роту автоматчиков пришлю, ты же знаешь – со мной бесполезно бороться. В общем, контроль над собой потерял от безнаказанности. После этого я и решился позвонить министру обороны Игорю Дмитриевичу Сергееву. Мы встретились, и я обо всем откровенно рассказал. Вскоре в ЦСКА приехали два генерала, но Барановского не нашли. Однако процесс все-таки пошел.

Началась проверка ЦСКА Министерством обороны, в результате которой Барановского уволили из армии. Но все-таки удивительно, что нам удалось выжить. Раньше, когда Барановский понял, что просто так от Тихонова не отделаться, он создал вторую команду ЦСКА, которую сначала тренировал Александр Волчков, а затем Борис Михайлов. Дело дошло до того, что у меня осталось в составе всего четыре человека, остальные в команду Барановского ушли. Тогда я обратился к тренерам команд мастеров за помощью, и мне передали молодых ребят.

Жизнь все расставила по местам. Закрыли альтернативную команду, начали оказывать ЦСКА существенную помощь. Сегодня команда играет в КХЛ, и все соперники относятся к ней уважительно. Конечно, тысячам болельщиков, хочется, чтобы армейцы завоевали медали чемпионата России. Но сейчас создать команду-лидера без серьезных капиталовложений невозможно. В этом плане ЦСКА пока отстает, хотя по игре он в последние сезоны вполне конкурентоспособен. Были надежды на тренеров Вячеслава Быкова и Игоря Захаркина, успешно работающих со сборной России. Но, увы, им не суждено сбыться. Оба неожиданно ушли в уфимский «Салават Юлаев», как говорят в народе, за большими деньгами. Есть люди, поддерживающие наставников, есть и критики. Но что шуметь. Есть свершившийся факт. И нет смысла критиковать Быкова с Захаркиным за то, что за длинным рублем потянулись. Никто бы, оказавшись на их месте, не отказался. Хоккей – это и бизнес. Были бы у армейцев такие возможности, как в Уфе, точно бы не ушли.

Владельцы же ЦСКА вновь пошли на риск, назначив главным тренером не работавшего ранее с командами мастеров Сергея Немчинова, а президентом клуба стал Вячеслав Фетисов. Этот дуэт, по мнению хозяев, должен поднять ЦСКА на новую высоту. Но, увы, ЦСКА в турнире КХЛ сыграл, мягко говоря, скромно. Винить тренера и президента вряд ли есть смысл, ибо команда по подбору игроков уступала ведущим клубам. И вряд ли Виктор Тихонов мог на что-то повлиять, оставаясь в ЦСКА в качестве вице-президента. Тем не менее сегодня, после поражения сборной в Ванкувере и чемпионате мира в Германии, руководству ФХР, несомненно, стоит обратиться к опыту великого тренера, который в свои 80 лет не утратил лучших качеств.

Нигде в мире, кроме СССР, такой проблемы, как завершение карьеры, не существовало. Спортсмены за рубежом выбирали для себя самые разные профессии и получали за свой труд достойное вознаграждение. Конечно, не просто было адаптироваться, Но, пожалуй, лишь в психологическом плане. Тем не менее и здесь все происходило проще, чем в СССР.

Итак, об уходе с площадки. Он считался всеми без исключения на редкость серьезным, поскольку имел значение не только для самого игрока, но и для его родных, близких. Проще сказать, человек находился не в своей тарелке. Хоккеисты жили на зарплату, может быть, чуть большую, чем у среднестатистического советского человека. Но не дающую возможности накопить деньги для того, чтобы стать, скажем, «красным» рантье. Это самое завершение важного отрезка жизни предполагало и некую неопределенность с будущим. Причем довольно часто оно рисовалось туманным. Собственно, как могло быть иначе, когда человек не имел на свой счет никакой информации.