Александр Петров - Тайны советского хоккея

Другая ярчайшая звезда советского хоккея – Виктор Якушев. Уникальный был нападающий, с великолепным видением площадки, с пасом, не говорю уж о технике и катании. Просто гений! Он до сорока двух лет играл в московском «Локомотиве». После завершения карьеры все неплохо у него складывалось, был вторым тренером железнодорожников. Когда команды мастеров не стало, Виктор Цыплаков привлек его в детскую школу. Однако на фоне старой травмы у Виктора Прохоровича возникло серьезное заболевание, он не только не мог выходить на лед, но и передвигался при помощи палочки.

Естественно, жить стало труднее. Дело дошло до того, что пришлось работать сторожем на стадионе «Локомотив». Но Якушев не замкнулся, не пошел «вразнос», выпивал часто, но ума не терял. Он с иронией относился к своему занятию, постоянно посещал хоккейные матчи, общался с другими ветеранами, более всего – с железнодорожниками. Якушев вообще был настоящим человеком, с потрясающей силой воли и полным отсутствием зависти. Возможно, где-то на душе кошки и скребли, однако никогда он этого не показывал. Виктор Прохорович был общительным, насколько ему позволял его характер, по натуре-то он был великий молчун. Однажды мы с ним во Дворце спорта ЦСКА, в редакции еженедельника «Хоккей», выпили по «сто пятьдесят» перед началом матча. И потом поговорили откровенно, иначе он не умел. Якушев дал понять, что не ропщет на судьбу. «Наверное, все было бы в норме, если бы не нога, – сказал он. – Вот это головная боль».

Действительно – головная боль. Ведь ежедневно Виктору Прохоровичу приходилось пешком подниматься на 5-й этаж своей скромной квартиры. Кто-то заявлял, что ему должны помочь найти новое и более удобное жилье, но ничего не менялось. Он никогда ничего не просил и ни перед кем не унижался. На самом деле никому, кроме семьи и друзей, он не был нужен. Так всегда у русских – в беде не помогут, в войне победят. Но иначе думали шведы.

В начале 90-х годов бывший партнер Якушева по «Локомотиву» Михаил Ржевцев увидел знаменитого шведского хоккеиста Свена Юханссона по прозвищу Тумба на открытии клуба для гольфа в Москве и рассказал ему о проблемах Виктора Прохоровича, против которого швед не раз играл. После этого в Швеции довольно быстро собрали деньги на операцию. И успешно сделал ее известный хирург Рональд Петерссон, бывший нападающий «Тре Крунур», также бывший соперник Якушева.

К сожалению, жизнь Виктора Прохоровича оборвалась трагически. 27 июня 2001 года он поздно ночью возвращался со дня рождения знаменитого футболиста Анатолия Ильина, и, по версии милиции, его избили какие-то хулиганы. Якушева нашли на скамейке рядом с его домом. И отвезли в больницу, где он 6 июля скончался. Шаткой, мягко говоря, была версия о какой-то шпане. Якушев не был конфликтным человеком, его выдержке можно было только позавидовать. И вряд ли он мог затеять выяснение отношений с какими-то сорванцами. Друзья Виктора Прохоровича написали письмо в МВД России с просьбой провести тщательное расследование. Но правоохранительные органы, видимо, посчитали, что все и так ясно. В принципе, это обычное для современной России явление.

Вот, говорят, выпивал Виктор Якушев. А что, партийные и профсоюзные работники были членами общества трезвости? или руководители предприятий, инженерно-технические работники? И вообще, что, вся мужская часть населения на дух спиртное не переносила? Как бы не так.

Да, надо признать, что в советское время многие хоккеисты трезвенниками не были. Бывало, расслаблялись в промежутках между матчами по полной программе, тренеры с этим злом боролись. Навешивали выговора, премий лишали. Но проблему решить никому не удалось. И не было беспробудного пьянства. Игроки снимали напряжение, а потом все из себя выгоняли в банях и на тренировках, вообще, работали добросовестно.

И после завершения карьеры было немало игроков, которые находили утешение в спиртном. Однако мало кто спивался, со временем все приходило в норму. Но все-таки были случаи, когда опускались люди, доходили, как говорят, почти до ручки. Одним удавалось выкарабкаться на поверхность, другим, увы, нет. И никому не дано права осуждать людей и навешивать на них ярлыки. Никуда не попрешь против судьбы.

Мне не раз рассказывали о лихой жизни в молодости блестящего нападающего «Крыльев Советов» и сборной СССР Николая Павловича Хлыстова. Я часто встречался с ним во Дворце спорта «Крылышек» в Сетуни, где на матчах первенства СССР и России собирались ветераны клуба – Анатолий Кострюков, Борис Запрягаев, Альфред Кучевский, Петр Котов. Главный тренер команды Игорь Дмитриев внимательно относился к старшим товарищам, всегда их приглашали, как говорится, за кулисы, где они могли перекусить, выпить по сто граммов. Надо сказать, к середине девяностых годов они были людьми в полном смысле слова взрослыми, перешагнувшими пенсионный рубеж. И выпивали весьма аккуратно, для настроения. Но они не были пенсионерами в привычном понимании. В поведении, в манере разговаривать отчетливо просматривались светлые черточки, всегда мажорные, задиристые. Они, как мне кажется, видели себя такими же, как много лет назад. Я наблюдал за людьми с молодыми душами.

Николай Павлович, всегда аккуратный и подтянутый, хорошо одетый, вообще ничего не пил, кроме минералки. И никто его не уговаривал. Может, болен, думал я, или лекарство от спиртного принимает, все-таки – пил. Однажды мы с ним сидели вместе на трибуне. Когда закончился период, я сказал – пойдем, Николай Павлович, чайку попьем. Да ну его, ответил он. Как-то незаметно мы разговорились о жизни хоккеистов, точнее о том, что многие крепко пили, гибли. И неожиданно для меня он рассказал свою историю.

Хлыстов действительно любил выпить. А кто не пил? Таковых почти и не было. Но, пока играл, держал себя, что называется, в рамках. А вот после ухода с площадки жизнь у него не складывалась. Его на работу в спорте не устроили, да и не собирались, зная характер Николая Павловича. Он был мужиком откровенным и честным, мог любому все в глаза высказать. И отправился Хлыстов на завод, вернулся к рабочей профессии.

«Я не чувствовал себя ущемленным, подумаешь, тренером не стал. Не один я такой. И больших денег мне нужно не было. Работал себе спокойно. Но вокруг люди, они меня знали, уважали. И как это уважение в СССР проявлялось? Водкой угощали. Отказаться вроде было неудобно, казалось, обидятся. И пошло, поехало. Вроде бы понимаю, что под откос качусь, но никак остановиться не могу. Однажды пришел домой пьяным, а дочка смотрит на меня и плачет. Бывало такое и раньше, и жена плакала, ругала. Но тут внутри все содрогнулось. Я подумал, что же ты, Коля, делаешь? Я не давал себе никакого слова, просто завязал».