Елена Озерецкая - Олимпийские игры

— Почему?

— Потому что новые олимпионики всегда устраивают пиры для родственников, друзей и земляков.

— А потом, когда и они уедут, кто останется в Олимпии?

— Только жрецы и служители храмов.

— Разве в Олимпии никто не живет?

— Нет, Лин. На четыре года, до новой Олимпиады, тихими и безмолвными станут стадион, ипподром, гимнасий и аллеи Альтиса. Олимпия словно погрузится в долгий-долгий сон… Однако, смотри, вот и твой Гефест!

— Мы останемся здесь до отъезда Каллия, правда, Гефест? — спросил Лин.

— Нет, молодой хозяин. Твой отец приказал нам возвращаться домой немедленно. Все уже готово.

— Ну, счастливый путь тебе, Лин, — обнял мальчика Датон, — не грусти. Скоро-скоро ты увидишь торжество своего брата в родных Афинах!

— Я не сяду, — решительно сказал Лин, — пойду опять пешком. Догоняйте меня!

И мальчик, круто повернувшись, быстро направился в сторону выезда из Олимпии. Повозки, тарахтя, тронулись за ним.

Выйдя на дорогу, Лин остановился. В последний раз он окинул взглядом темную зелень аллей Альтиса, блеск мраморных колонн храма Зевса и пеструю толпу, с шумом и смехом валившую из ворот…

«Сегодня! Сегодня!» — пели веселые голоса в сердце Лина. Он стоял у фонтана и смотрел, как Геро с Ариадной и несколькими молодыми рабынями срезали цветы для украшения дома. Из-за стены сада доносились песни, смех и музыка. Афины готовились к встрече своего героя — олимпионика Каллия, сына Арифрона.

Еще рано утром Арифрон в сопровождении множества родственников и друзей выехал навстречу сыну, чтобы торжественно вступить в город вместе с ним, но Лина он решил оставить дома, с женщинами.

— И ты выйдешь встречать Каллия? — с завистью спросила Геро.

— Конечно. Отец разрешил мне пойти с Гефестом к городским воротам. Гефест пошел уже узнать, когда ждут их прибытия.

— Счастливец!

Из дома вышла Эригона.

— Ступай одевайся, Лин, — сказала она, — пришел Гефест и говорит, что пора.

— Ура! Идем к воротам! Идем к воротам! — закричал Лин и от восторга, забыв всякую солидность, запрыгал на одной ноге.

— Слава богам, ты еще не совсем взрослый, — улыбнулась Эригона. — А я уж стала бояться, что ты вдруг вырос. Ты вернулся из Олимпии таким серьезным…

— Ведь я уже все-таки не совсем мальчик, мама, — тихо сказал он. — Через четыре года мне минет семнадцать. А семнадцатилетние выступают на Играх. И некоторые были почти такого же роста, как я…

— Да, ты растешь, мой мальчик, — задумчиво ответила мать. — Скоро у меня будет два взрослых сына… Ну, ступай! Обними за нас Каллия и скажи, что мы будем ждать его, как бы поздно он ни вернулся!

Лин и Гефест быстро шли по праздничным улицам среди веселой, нарядной толпы. За несколько кварталов от городских ворот Гефест вдруг повернул налево.

— Куда ты? — изумился Лин. Однако, оглянувшись, он увидел, что все идут в том же направлении.

— Разве они приедут через другие ворота? — спросил мальчик.

— Да, — загадочно улыбнулся Гефест.

— Через какие же?

— А вот увидишь!

В общем шуме Лин вдруг явственно услышал громкий стук. Звонкие удары железа по камню сопровождались радостными возгласами.

— Что это за стук, Гефест?

— Неужели ты не знаешь, где будут встречать Каллия?

— Я думал — у ворот.

— Нет. Слышишь, специально для него ломают стену!

— Ломают стену? — удивился Лин.

— Ну да… Это в знак особого почета, чтобы Каллий въехал не в ворота, которые всегда и для всех открыты, а через особый, новый проход!

«Вот это да!» — подумал Лин. Он не знал об этом обычае.

От гордости за брата щеки мальчика залились ярким румянцем.

— А дырка в стене так и останется? — спросил он.

Ему ответил пожилой человек, который шел с двумя сыновьями.

— Нет, о сын счастливого Арифрона! Пролом заделают сегодня же. Это обозначает, что олимпийская победа вошла в город и никогда больше не покинет его!

Стук затих. Каменщики уже закончили работу и теперь торопливо убирали мусор, чтобы расчистить путь.

Лин обернулся. Боги, сколько народу! Весь город собрался здесь сегодня. Люди все прибывали и прибывали. Они стояли плотными стенами вдоль расчищенной полосы, на которую не вступал никто.

— Едут! Едут! — закричали вездесущие мальчишки.

Вдали появилось облачко пыли. Оно все увеличивалось, приближалось, и наконец Лин увидел длинный кортеж.

Впереди всех на колеснице, запряженной четверкой лошадей, стоял одетый в пурпур, увенчанный лаврами Каллий, и его светлые волосы разлетались от ветра.

Под гром приветствий кортеж свернул с дороги к пролому, и колеса колесницы Каллия мягко покатились по толстому слою цветов, летевших со всех сторон под ноги лошадей. Вслед за первой колесницей въехали и остальные.

Лин увидел сияющего отца, дядей, двоюродных братьев, Ликона, Датона, Теллеаса и других родных и знакомых.

— Привет! Привет!

— Радуйся! Хайре! Хайре!

— Слава прекрасному Каллию! — гремела толпа.

— Здравствуй, Каллий! — закричал и Лин, вовсе не надеясь, что брат его услышит. Но внезапно, поравнявшись с мальчиком, Каллий быстрым движением наклонился, схватил его и, обняв за плечи, поставил рядом с собой. Крики еще усилились. Всем понравилось, что герой не забыл своего братишку…

— Каллий готовит себе достойную смену!

— Пусть мальчик не отстанет от тебя!

— Мы еще будем встречать и его! — неслось из толпы.

Кто-то сунул в руки Лина охапку роз. Оглушенный, немного испуганный, но бесконечно счастливый стоял Лин на медленно катящейся колеснице.

Шумной толпой проводили сограждане триумфатора к храму Зевса, где Каллий, передав Лина подоспевшему Гефесту, сошел с колесницы. Медленно и торжественно он вошел в храм, чтобы посвятить богу свой олимпийский венок и принести благодарственную жертву. А на площади перед храмом хор юношей стройно запел хвалебную песню, специально сочиненную знаменитым поэтом по заказу друзей и близких победителя.

После церемонии вся процессия направилась к зданию городского совета, где в честь победителя афинские власти устраивали за счет города грандиозный пир. Все граждане Афин должны были принять в нем участие!

Прежде чем войти вслед за Каллием, Арифрон задержался и знаком подозвал к себе стоявших невдалеке Лина и Гефеста.

— Ступайте домой, — сказал он, — на сегодня с мальчика достаточно.

Медленно-медленно тянулись часы в этот день в доме Арифрона. Уже по нескольку раз успел Лин ответить на все вопросы матери, маленькой Ариадны и ставшей необычайно почтительной Геро, уже начали блекнуть рассыпанные по всем комнатам цветы, когда издали послышалось звучное пение. К дому подошли юноши, которые пели перед храмом Зевса в честь Каллия. Они выстроились у ворот, и песня зазвучала еще громче.