Евгений Загорянский - Повесть о Морфи

Воровато озираясь, люди расходились молча. Вешатели исчезли неведомо куда. Стало совсем тихо, когда судья и О'Хара протолкались к фонарю.

– Его повесили уже мертвым, ваша честь, – глухо сказал полицейский. Он разрезал веревку и опустил на землю тело. Лицо было неузнаваемо.

– Кто это сделал? – яростно закричал судья. Люди расходились, пряча глаза, укоризненно качая головами.

– Стойте! Будьте свидетелями, джентльмены! – кричал судья, но свидетелей не было.

Четверо серых от ужаса негров жались к стене. Их стерег бородатый великан с винтовкой. Дэвид Харт хихикнул:

– С удачей, братец Джэйкоб!

– Ей-богу, я ничего не сделал такого, Дэв! – чуть не плача, сказал великан. – Я только крикнул: «К черту аболиционистов!» – больше ничего… Я не знаю, откуда взялись все эти люди. Клянусь, я не хотел этого!

– Не беда, братец Джэйкоб! – успокоил его младший. – Это дело не наше, а шестьдесят монет мы сегодня заработали. Вперед, черномазые!

Они ушли, уводя с собой негров. Улица опустела.

– Кто это был, О'Хара? – тихо спросил судья.

– Аболиционист, ваша честь. Северянин, я полагаю.

– Но имя, имя?

– Документов нет, ваша честь.

Неслышной походкой подошел Джереми Хорн.

– Как же без имени, О'Хара? – тупо повторил судья.

– Запишите, судья Морфи, – мягко сказал Хорн. – Мистер Джон Робинсон, тридцати восьми лет, родом из Нью-Гэмпшира. И упокой, господи, его мятежную душу…

Маклер вздохнул, покачал головой и зашагал по пустынной Канал-стрит.

– Я отказался дать приказ об аресте, – безжизненно сказал судья. Он отвернулся, снял шляпу и долго стоял над трупом.

Шел дождь. Окна закрывались, мерно журчали водостоки. Шел дождь, мелкий и тоскливый зимний дождь.

пел Эбенезер, возясь вокруг старой яблони в саду.

Пол следил за работой негра. Малярная кисть бегала по рыхлому, бугристому стволу, белый слой поднимался все выше.

– Старуха еще поживет, мастер Пол, – подмигнул Эбенезер. – Яблоки с нее слаще всех, я знаю.

Негр взял ведерко и зашел с другой стороны.

Он отступил на шаг, склонил голову на плечо и полюбовался своей работой. «Кто старше? – подумал Пол. – Яблоня или Эбенезер? Пожалуй, Эбенезер».

Негр снова обмакнул кисть в раствор.

С террасы плывущей иноходью бежала Салли.

– Ты с ума сошел, негр? – Салли вся колыхалась от негодования. – Орешь во все свое ослиное горло, когда мисс Эллен спит… Ты хочешь разбудить ребенка?

Эбенезер виновато ухмыльнулся. Он совершенно забыл о существовании десятилетней мисс Эллен, заснувшей на террасе после обеда. Салли уперлась руками в бока.

– Ты думаешь, старый медведь, я тебе это позволю? Я, которая вынянчила мастера Эрни, мастера Эдуарда и мастера Пола!

Нелегко было определить, кто разбудил девочку, но над балюстрадой поднялась темноволосая головка, и Салли заколыхалась по дорожке обратно.

– Пустая тыква у тебя на плечах, Эбенезер! – сказала она на прощанье озадаченному супругу.

Эбенезер вздохнул и посмотрел на Пола.

– Видали, мастер Пол? – Негр бросил кисть и вытащил трубку с кисетом. – Недаром говорили в старину: самая лучшая женщина не лучше самой худшей обезьяны… Нет, мастер Пол, человеку не следует жениться.

– Я не согласен с тобой, Эбенезер, – с достоинством возразил Пол. – Я думаю, есть на свете и хорошие женщины. И твоя Салли – тоже хорошая женщина!

– Да, мастер Пол, да… – В облаке дыма седая голова кивала умиротворенно. – Моя Салли – очень хорошая женщина. Но она женщина, а все женщины кричат и суетятся из-за пустяков.

– Как? А мама?

– Э, мастер Пол, миссис Тельсид – не просто женщина. Она жена массы Алонзо, в этом все дело. Великий Иосафат! Масса Алонзо – первая голова штата, и все живущие с ним – умные люди. Я умный человек, и вы, мастер Пол, тоже будете умным человеком.

Крохотная фигурка в белом платьице бежала вприпрыжку по дорожке, и Пол бросился навстречу сестре. Эллен повисла у него на шее, губы ее дрожали.

– О Пол! Ты уезжаешь в колледж зимой! Папа сказал, что ты будешь жить там и приезжать только на праздники! Это очень плохо. Пол…

«Что же сказать ей?» – думал Пол. Он никогда не любил суховатого, неистово самолюбивого Эдуарда, который был двумя годами старше его. Зато Эллен, бывшую двумя годами моложе, он любил трепетно и нежно. Дружба связывала брата и сестру на протяжении всей жизни.

Эллен Морфи была очень похожа на Пола – такая же маленькая и хрупкая, с матовой кожей и огромными близорукими темно-серыми глазами, которые многие принимали за черные. Теперь глаза эти были полны слез.

Пол так ничего и не придумал.

– Что делать, Эллен, – сказал он грустно. – Папа говорит, что останавливаться на Джефферсоновской школе нельзя, что я должен получить высшее образование. Мне самому не хочется уезжать, девочка, ты это понимаешь. Но в жизни мужчины бывают обязанности, которые приходится выполнять…

– Обязанности! – скривила губки Эллен. – Неужели не лучше было бы жить всегда так, как сейчас? Неужели тебе плохо дома, Пол?

– Ах, Эллен, ты не понимаешь…

– Вот идет масса Эрнест, мастер Пол, – сказал Эбенезер. – По-моему, он ищет вас.

Среди деревьев мелькала высокая фигура дяди Эрнеста.

Две другие фигуры шли в отдалении. Присмотревшись, Пол узнал в одной деда ле Карпантье, а в другой некоего Эжена Руссо, богатого виноторговца, слывшего сильнейшим шахматистом Нового Орлеана.

Пол поцеловал Эллен и двинулся по дорожке им навстречу.

За эту зиму он не раз играл в шахматы с дедом, дядей Эрнестом, судьей Миком и другими любителями Нового Орлеана.

Пол легко обыгрывал их всех, но с мсье Руссо он еще не играл ни разу. Руссо подолгу жил в Париже, он играл в кафе «Де ля Режанс» со всеми знаменитыми мастерами.

«Неужели они уговорили его сыграть со мной?» – радостно думал Пол, приближаясь к идущим. Он видел уже, что дядя Эрнест возбужден и весел: это было ясно по тому, какие удивительные курбеты проделывала тросточка в его руках.

– Эй, Пол! – закричал дядя Эрнест. – Завтра ты едешь со мной в город!

Пол подошел к нему вплотную.

– Не думаю, чтобы папа отпустил меня, дядя Эрнест, – грустно сказал он. – Мне скоро уезжать в колледж, и надо очень много заниматься. Нет, папа ни за что меня не отпустит.

– Ерунда, отпустит! Не может он не отпустить! – вспыхнул Эрнест.

– Приехал знаменитый шахматист, Пол, – мягко усмехнулся дедушка ле Карпантье. – И эти джентльмены мечтают свести тебя с ним. Но, конечно, решающее слово принадлежит Алонзо Майклу.