Евгений Загорянский - Повесть о Морфи

Деньги креолов проглочены войной или уплыли в лапы победителей. Город тих нехорошей, кладбищенской тишиной.

Пол Морфи, маленький, нарядный, как парижская модная картинка, медленно идет по Канал-стрит. Он совершает свою ежедневную утреннюю прогулку, он бережет свое здоровье и отличается редкой пунктуальностью в выполнении предписаний врача. В глазу у него монокль, в руках тросточка, он ловко помахивает ей, как это делал когда-то дядя Эрнест.

Сколько времени убито на эту высокую технику! Впрочем, стоит ли его жалеть, это пустое и ненужное время?

Пол доходит до угла Роял-стрит и Рю-Сен-Луи, покупает утреннюю газету и входит в старинный отель «Сен-Луи».

Он усаживается в прохладном холле, куда не попадает солнце, и проглядывает газету от начала до конца. Крохотный негритенок подкрадывается со щетками и бархоткой, обмахивает Полу лакированные лодочки, получает медяк и исчезает.

Пол выходит из гостиницы, спускается по Роял-стрит, поворачивает на Рю-де-Шартр.

Сегодня воскресенье – Пол входит в собор и прослушивает красивую праздничную мессу.

Вы не ослышались, Пол Морфи теперь регулярно посещает собор на Рю-де-Шартр. Не то, чтобы он уверовал в бога, конечно нет! Но в этих старинных традициях есть своя красота, своя прелесть.

Mесса кончилась. Подошел швейцар в пышном костюме и двууголке. Пол положил на серебряную тарелочку серебряную монету и вышел на улицу.

Он останавливается на Джэксон-сквере, любуется тем, как красиво вырисовывается старинный собор на фоне зданий Кабилдо и Понталва. Здесь самое живописное местечко в старинном креольском районе Вье-Каррэ.

Постояв минуту, Пол отправляется на шумный Французский рынок. Хорошенькая цветочница Роза прикалывает к отвороту его пиджака самый красивый цветок своей корзинки: мсье Пол – постоянный клиент и очень знаменитый. Он прославился чем-то в Европе, Роза не может припомнить, чем именно…

Затем он заходит в кофейную, где почтенная чернокожая тетушка Зизин наливает ему огромную чашку кофе с молоком: никто в Новом Орлеане не умеет варить кофе так, как варит Зизин.

Пол идет по Роял-стрит. Дойдя до Эспланад-стрит, он поворачивает на Рампар-стрит и входит в небольшой домик. Здесь живет его старший брат Эдуард. Пол часто заходит к брату. Пол известен в Новом Орлеане как примерный сын и брат. Воистину он очень изменился.

Мистер Эдуард Морфи по-прежнему занимается маклерством по хлопку, и, по слухам, дела его хороши. Этим в Новом Орлеане могут похвалиться немногие.

У Эдуарда – трое детей, два мальчика и девочка Реджина. Ей-то и предназначается пакет со сладостями…

Пошутив с детьми, Пол проникает в обвитую диким виноградом беседку, где стоит его любимое кресло. Пол садится, закрывает глаза и дремлет. Он встал рано. Почему и не подремать, если ласково греет солнце и пчелы убаюкивающе гудят над лучшим в городе цветником, принадлежащим его дорогому брату Эдуарду? Ведь никаких спешных дел у него нет…

И мистер Пол Морфи дремлет так часа полтора или два. Он просыпается лишь к обеду и первым делом спрашивает у золовки: ждут ли кого-нибудь?

Иногда она отвечает: нет, Пол, будут только Хинксы. И тогда Пол вновь закрывает глаза. Если же она говорит, что будут гости, Пол хмурится и начинает собираться восвояси. Он не выносит чужих, новых людей: они всегда задают глупейшие вопросы именно о том, что он всеми силами старается забыть… И вообще он не нуждается в новых друзьях, его дружбу надо заслужить, а это не так просто… Нет, с него вполне достаточно старых друзей, точнее – друга: Шарль Амедей де Мориан, хоть и покалеченный после Геттисбурга, неизменно присутствует в его жизни.

Изредка – очень редко – они даже играют в шахматы.

По-прежнему Мориан получает вперед коня, но надо признаться, что теперь он выигрывает гораздо чаще. По-видимому, он стал играть значительно сильнее, но уменьшать фору Пол не собирается ни в коем случае.

Мистеру Полу Чарлзу Морфи недавно исполнилось тридцать лет. Не надо называть его «Морфи-шахматист», он этого не любит и может невежливо ответить.

Внешне Пол выглядит превосходно, он порядком потолстел, элегантные лондонские жилеты сходятся на нем не без труда – он дважды переставлял на них пуговицы.

Лицо его теперь округлилось, оно уже не кажется светящимся внутренним огнем. Черты его по-прежнему правильны, но странное равнодушие, смешанное с грустью, омрачает его.

Пол недоволен своим здоровьем. Он плохо спит по ночам, у него бывают сердцебиения, а порой сильные головные боли прямо отравляют ему жизнь. И вообще голова у него тяжела почти всегда, он успел привыкнуть к этому и почти не замечает тяжести – ведь термин «гипертония» в те годы еще не был изобретен.

Быстро и незаметно ползут одинаковые, тихие годы. И вдруг однажды Пол спохватывается: жизнь уходит, Осталось не так уж много! Нет, он должен бороться, лечиться, хвататься за жизнь! Он должен ехать в Париж, именно в Париж, где живут лучшие в мире врачи! Он не может больше погибать в этом захолустье.

– Чем плох Новый Орлеан, Пол? – спросит его Эдуард. – Разве это не чудесный город? – Да, да, конечно, – ответит Пол. – Но это все-таки не Париж…

Эту фразу он будет бесконечно твердить всем родственникам. Он будет жаловаться на свое здоровье и выпрашивать деньги: пятьсот долларов у Эдуарда, пятьсот – у Эллен.

Он пройдет через неприятнейший разговор с матерью, но последняя вспышка энергии возьмет свое: летом 1867 года Пол сядет на пароход и вскоре окажется в своем любимом Париже.

Париж за эти годы мало изменился. Пол радовался ему, как радуются старому другу, он долгими часами бродил по бульварам и набережным Сены, сидел на скамейках под каштанами и спускался на лодках вниз по реке.

Утолив первую тоску, Пол отправился по всем известным врачам. Он посетил добрых полдюжины медицинских светил, истратил много денег – и не узнал почти ничего. Светила дружно заявили, что он необыкновенно чувствительный и хрупкий субъект, с нервной системой удивительной лабильности.

Однако причины этой лабильности каждое светило толковало по-своему и по-своему предлагало лечить.

Пол покорно глотал порошки и пилюли, принимал ванны, грязи, даже новинку – электризацию.

Наконец профессор Монфор объявил Полу, что вылечить его может только свежий морской воздух и бездеятельность, которая даст передышку утомленной неизвестно чем нервной системе.

Пол решил послушаться в последний раз и уехал на две недели в Бретань, на побережье Атлантики. Модные курорты Ламанша или Лазурного берега отныне были слишком дороги для него…

Поезд узкоколейки привез Пола в рыбачью деревушку неподалеку от Шербура. Он снял себе маленький домик. Молчаливые женщины в белоснежных, накрахмаленных «куаффах» угощали Пола кислым вином. Все мужчины были в море, шла сардинка.