Евгений Мансуров - Загадка Фишера

А. СУЭТИН (СССР): «…Пожалуй, даже самые искушенные специалисты были удивлены резким расширением дебютного репертуара, которое провел Фишер в матче на первенство мира. Тонкой «шлифовке» Спасским излюбленных систем партнера Фишер противопоставил новый широкий диапазон дебютных вариантов. Подчас они не были глубоко отработаны, но всякий раз ставили перед противником неожиданные, а потому и нелегкие для практической борьбы проблемы. И здесь налицо явный рост Фишера как стратега и тактика матчевой борьбы».

Д. БРОНШТЕЙН (СССР): «Оба гроссмейстера стремились максимально разнообразить дебютный рисунок матча, почти в каждой партии хотели поставить соперника перед решением новой задачи, причем не в середине игры, а уже с самого начала. И поэтому партии смотрелись и разбирались впоследствии с большим интересом».

М. БОТВИННИК (СССР): «Содержание 11 – 20 партий матча показало, что, когда Спасский в начале игры создавал на доске оригинальную ситуацию, Фишер нервничал, допускал ошибки и попадал в трудные позиции. Несколько раз Спасский получал выигрышные позиции, но довести их до логического конца не сумел».

Б. СПАССКИЙ (СССР, Франция): «Проиграв матч, не совсем удобно говорить, что соперник не обнаружил нового подхода, особой глубины. Но непреодолимой силы я не ощутил. Вспоминаю в связи с этим матч 1966 года, когда Т. Петросян просто не подпускал меня к штурму своих бастионов…»

Б. ЛАРСЕН (Дания): «Это в высшей степени нервный матч. Качество партий довольно низкое…»

С. ГЛИГОРИЧ (Югославия): «Я думаю, что этот матч имел исключительно большое значение. Великая борьба принесла большую пользу делу развития шахмат в мире и популярности этой игры».

Б. СПАССКИЙ (СССР, Франция): «История – наука серьезная и многому учит. Когда-то от матча Алехин – Капабланка ждали высот невиданных. Матч получился, как ивзестно, хотя и исключительно напряженный, но с достаточно большим количеством ошибок. То же самое я бы сказал и о своем матче с Фишером».

Д. СТЕЙНЕР (США): «Самым невероятным было то, что матч вообще состоялся».

Г. ШОНБЕРГ (США): «Матч Спасский – Фишер оказал огромное положительное влияние на шахматный мир. Миллионы людей впервые заинтересовались этой благородной, трудной и творческой игрой… Мир осознал это совсем недавно, и все шахматисты с волнением вспоминают печальные, безумные, радостные дни Рейкьявика».

М. БОТВИННИК (СССР): «Появление Фишера на шахматном Олимпе, интерес к его личности привели к росту популярности шахмат на земном шаре – 2/3 государств-членов ООН входят в ФИДЕ!..»

А. КАРПОВ (СССР): «Кстати, Америка удивительно оперативно среагировала на чемпионство Фишера. До его победы шахматы в США были далеки от общественных интересов. А когда я прилетел в конце 1972 года в Америку, то застал в ней всеобщую шахматную лихорадку, и, естественно, все шахматные аксессуары были в изобилии, причем на любой вкус».

Р. БИРН (США): «Откровенно говоря, мы не ожидали, что матч Фишер – Спасский вызовет столь большой интерес американцев к шахматам. Бум продолжается: издаются книги, устраиваются бесконечные турниры, призы увеличиваются, все родители поголовно учат своих детей играть в шахматы».

Э. ТОРРЕ (Филиппины): «Матч Спасский – Фишер во многом содействовал популяризации шахмат и в нашей стране…»

Г. ГОЛОМБЕК (Великобритания): «Шахматная жизнь в стране бьет ключом. Многие клубы вынуждены даже ограничивать число своих членов, так как помещения для игры переполнены».

М. БОТВИННИК (СССР): «Сейчас в связи с матчем Спасский – Фишер заметно вырос интерес к шахматам. Много школьников с увлечением играют в шахматы, и появились новые молодые имена. Мы можем воспитать сильных шахматистов, но можем их и не воспитать, если не сделаем должных выводов из того, что произошло в Рейкьявике».

Г. КАСПАРОВ (СССР): «Послз Рейкьявика шахматных руководителей обвинили в попустительстве, а ведущих советских гроссмейстеров – в самоуспокоенности… Победы Фишера создали проблемы для многих наших шахматных функционеров, так как считалось, что были допущены серьезные просчеты в подготовке спортсменов. Никто не хотел признать простую истину, что причиной всех наших огорчений был гений Фишера».

Э. ГУРЕВИЧ (СССР): «Появление 10 – 15 лет назад группы подающих надежды зарубежных шахматистов воспринято было у нас с педагогической доброжелательностью, но с полной убежденностью в незыблемости существующего соотношения сил. Но вот появились Фишер, Ларсен, Портиш, Горт, мало в чем уступающие нашим корифеям, но превосходящие их в жажде борьбы… На Спасском лежало тяжелейшее психологическое бремя последней ответственности. За ним не было уже никого…»

Л. ЗОРИН (СССР): «Недооценка вообще обходится дорого, а в период подготовки к сражению в Рейкьявике шапкозакидательские настроения и упрощенные представления были в ходу».

В. ВАСИЛЬЕВ (СССР): «В поединке с Робертом Фишером могло оказаться бессильным и адское трудолюбие, но у Спасского хотя бы была спокойна душа: он сделал все, что мог. Он не сделал всего, что мог…»

А. КОТОВ (СССР): «Испокон веков правила дуэлей гласят: если один из противников не явился, значит «струсил». Спасский имел все основания в тот же момент, когда выяснилось, что Фишер не приехал в Рейкьявик без уважительных причин, вернуться в Москву. Спасский не сделал этого и предпочел немного подождать. Мало того, когда претендент потребовал провести третью партию в закрытом помещении и пригрозил отъездом из Рейкьявика, Спасский смирился и с этим требованием и играл третью партию в отдельной комнате. Что это? Как объяснить такое отношение к шахматной короне, которой русские шахматисты добивались в течение многих лет и которую наши гроссмейстеры упорно защищали почти четверть века? Ответ прост: Б. Спасский, по каким-то только ему известным соображениям, полагал, что матч у Фишера он выиграет…»

М. ТАЛЬ (СССР, Латвия): «Нельзя было уступать Фишеру ни за доской, ни в столь любимой им «психологической войне» вокруг матча».

Ю. АВЕРБАХ (СССР): «Матч в Рейкьявике дал нам хороший урок. Оказалось, что в свите Б. Спасского не хватало не столько психолога, сколько политика. Р. Фишеру помогали адвокаты, которые отлично знали регламент ФИДЕ и нашли там «узкие» места. Поэтому Фишер мог не явиться на какую-то партию, мог опаздывать и тому подобное. Ситуация изменилась бы, если бы Спасский проявил твердость и уехал из столицы Исландии».

A. КИКНАДЗЕ (СССР): «Когда Фишер повел себя бестактно, Спасскому настойчиво советовали бросить игру. А он отвечал: «Я приехал на шахматный праздник и не хочу портить его». А во что превратился праздник? Фишер когда хотел – приходил на игру, когда не хотел – не приходил, и освещение ему не нравилось, и зрители ему не нравились, и кинооператоры тоже…»