Сергей Бершов - Да обойдут тебя лавины

А. П.- Все это очень интересно, но давай все же вернемся к началу нашего разговора: если сравнивать сегодняшний день альпинизма с прошлым...

С. Б.- ... то надо, конечно, сказать и о материальной базе. Раньше организация каждой экспедиции, восхождения становилась проблемой из-за того, что средств на них выделялось меньше, чем требовалось. Мы уже называли причины этого. Сегодня любая самая дерзкая задумка осуществима, ведь ездим в горы за счет поступлений от самого альпинизма.

А. П.- Мне кажется, тут не только в финансах дело, а и в уровне подготовки. Если 20 лет назад покорение семитысячника за 40-45 дней было событием, сегодня 3 таких вершины за 15 дней - обычное дело.

С. Б.- Система подготовки, отработанная несколькими поколениями альпинистов, учит ходить в горах быстро, надежно. Думаю, в своих главных принципах она останется неизменной и в будущем. А вот система наших чемпионатов давно уже стала тормозом, мы движемся вперед не так быстро, как могли бы. Понятно, что это касается только альпинизма высших достижений, нельзя путать его с массовым.

А. П.- Однако массовость - основа успехов в любом виде спорта. Недавно прочитала: в бывшем СССР 30 тысяч альпинистов, а в Японии - 700 тысяч. Почему так?

С. Б.- Считаю, такое сравнение не совсем корректным. 30 тысяч наших альпинистов - это люди, которые ежегодно выезжают в горы и представляют в Госкомспорт и Федерацию альпинизма отчеты о своих восхождениях, проведенных под флагами спортивных организаций. 700 тысяч японцев, о которых говорят как об альпинистах,- это не только спортсмены, а и все любители гор. Домохозяйка, бизнесмен, студент,- взял рюкзачок, выехал на уик-энд в горы,- вот ты уже и альпинист. Если с такой меркой подойти к подсчету восходителей у нас - насчитаем миллионы. Но будет ли это правильно? Когда-то существовало у нас общество пролетарского туризма и экскурсий - вот в него бы вошли вместе с альпинистами все, кто ходит в горы, так сказать, для души.

А. П.- И все-таки 30 тысяч для такой о громной страны, как бывший Союз? Ведь речь об альпинизме, спорте, дарящем возможность испытать себя, увидеть столько прекрасного - ив природе, и во взаимоотношениях людей. Каждому могут пригодиться восходительские навыки и умения - не теряться, остаться живым, спасти других, в, казалось бы, безвыходной ситуации. Этот спорт ломает рамки обыденности, учит жить полнокровно. А мы так озабочены сегодня проблемами пьянства, наркомании, роста преступности - прежде всего среди молодежи. Ко всему этому скатываются от пустоты жизни, отсутствия в ней правильных ориентиров. А тут - столько прекрасных возможностей...

С. Б.- Как и любое явление в нашей жизни, альпинизм-это не только плюсы, но и минусы. И самый главный, самый страшный из них - то, что на восхождениях гибнут люди...

А. П.- Да, как бы ни прогрессировал альпинизм, горы остаются стихией - грозной, опасной, нам практически не подвластной. Риск там никогда не будет исключен полностью. А альпинистам уже мало обычных восхождений. В цене - экстремальные. Сам термин, мне кажется, не бесспорен. Ведь собственно альпинизм - спорт экстремальных ситуаций. А тут - восхождения в одиночку, без кислорода, альпийским стилем на высочайшие вершины... Помню, когда до нас дошли первые сообщения о том, как ходит Месснер, с трудом верилось, что такое вообще возможно. А зимние восхождения наших альпинистов на пики Коммунизма, Победы - это ведь тоже на уровне фантастики. Начинаешь верить - человек все может!

Так нужны ли альпинизму экстремисты? В нашем словаре у этого термина ярко выраженный негативный оттенок.

С. Б.- Думаю, что нужны. Они - катализатор, ускоряющий развитие нашего спорта. Тот же Месснер. Вот фрагменты его книги "В одиночку на Нанга-Парбат":

"В 10 часов, то есть после трех часов непосильного труда, я понимаю, что подобным образом вершины мне не достичь. Ясно и другое: при таком перенапряжении мне не спуститься вниз.

Когда ситуация складывается так, что приходится выбирать между жизнью и смертью, вершина становится мне безразлична. Вершина, которая еще вчера так сильно меня притягивала. Немедленно поворачивать назад или... воспользоваться последней возможностью: преодолевая крутой скальный барьер, кратчайшим путем идти к вершине?

Это ощущение бессилия!.. Оторванность от людей, способная привести любого на грань безумия. Нет никого рядом, чтобы оценить твое состояние, ни единого человека, которого можно было бы потрогать рукой, найти в нем опору".

В этой, других своих книгах Рейнхольд, на мой взгляд, порой уж слишком сгущает краски, чтобы держать читателя в напряжении. Но он - первый в мире, кто осмелился осуществить дерзкий замысел: побывать на всех высочайших вершинах.

На некоторые Месснер поднимался в одиночку без кислорода. Он по праву считается одним из лучших восходителей мира.

А. П.- А ты не пробовал - в одиночку?

С. Б.- Пытался, но больше не тянет. Наверное, мы воспитаны по-другому. Мне, например, нравится ходить в связке, делать восхождения в группе, переживать счастье, которое испытываешь на вершине, вместе с друзьями. Соблазна - попробовать, чего же стою один, не избежал. Но... и без этого знаю свои возможности и не стремлюсь никому ничего доказать. Сказанное, конечно, не значит, что все разделяют мою точку зрения. Всегда найдутся ребята, желающие самоутвердиться именно таким образом. Особенно среди тех, кто по каким-то причинам не прошел в сборную команду или не захотел в нее попадать (мол, я выше ваших "игр"). Чтобы ходить в одиночку, надо быть сильным, волевым человеком. Но не думаю, что, развивая одиночные восхождения, мы сможем воспитывать людей, способных решать какие-то общие задачи, а не только свои собственные.

А. П.- Месснеру на пятки наступал не менее прославленный Ежи Кукучка, тоже покоривший все восьмитысячники. Он погиб, так и не осуществив свой замысел - взойти на Лхоцзе раньше вас...

С. Б.- Осенью 88-го мы собирались в Гималаи для разведки маршрута на Канченджангу. В болгарской альпинистской газете "Эхо" прочитали сообщение, что Юрек, как звали Кукучку друзья, собирается пройти южную стену - "стену XXI века", этот титул с легкой руки Месснера "приклеился" к ней, к счастью, ненадолго. В том же году весной мы в Непале о готовящейся экспедиции поляков ничего не слышали. Судя по всему, организовалась она молниеносно: Юрек, зная, что на Лхоцзе собираются французы, что обязательно попытаемся пройти стену и мы, очень спешил. Организовав на маршруте 6 лагерей, его группа дошла до высоты примерно 8150. Когда спустились в базовый лагерь на отдых, оказалось, что лучше всех акклиматизировались двое альпинистов: Кукучка и Павловский. Остальные на восхождение идти не могли. Выше лагеря-6 "двойка" поднималась в альпийском стиле. На высоте приблизительно 8200, то есть за 300 метров по вертикали до вершины. Юрек (он шел первым, Рышард Павловский страховал) оказался за перегибом стены. Роковая деталь: веревка, которой они связались, была толщиной всего 7 мм - на высоте дорог каждый грамм, вот и выгадывали. А ведь до самой вершины маршрут сложнейший, 5-6-й категории трудности. Почему произошел срыв? Рышард, который рассказывал нам о трагедии, не знает, не видел. То ли камень вырвался из стены и стал причиной трагедии, то ли Юрек в сложном месте не удержался. Павловский увидел падающего Кукучку, видел, как его несколько раз сильно ударило о скалу. Страховочные элементы вырвало - альпинист в снаряжении весит около центнера: стометровое падение, сильнейший рывок, веревка его не выдержала. Юрек падал три километра...