ХРОНИКИ ДАО - Deng Ming-Dao

– Ты? Послушание? Да ты еще ребенок. Ты еще почти ничего не знаешь. Я занимался самосовершенствованием в течение пятисот лет и мне еще предстоит столько же.

– Эй! Прекрати воображать! – крикнул Сайхун. – Не то я одним ударом размажу тебя!

Глаза головы широко раскрылись от изумления. Сайхун увидел, как из воды на камни одним движением выскочил голый человек. Тело у него было короткое и тощее, чрезмерно длинные руки с длинными пальцами болтались по бокам. Длинные космы волос свисали у него до колен.

Мужчина выпрямился и захохотал. Его нагота неприятно поразила Сай-хуна, и незнакомец тут же заметил это. Он обогнул круг и тут же облачился в даосские одежды.

– Я – Даос-Жаба, – захихикав, объявил он. – А ты кто такой?

– Я Кван Сайхун, из секты Чжэнъи в Хуашань.

– Из секты Чжэнъи, говоришь? А кто твой учитель?

– Великий Мастер Хуашань.

– Знаю его, – засмеялся Даос-Жаба. – Это просто старый дурак. Отчего тебе не бросить занятия этой чепухой?

– Отчего бы тебе не заткнуться? Ты ведь даже не настоящий! Даос-Жаба зашелся новым приступом хохота. Тогда Сайхун решил не

обращать на него внимания и вернулся к чтению сутр. Четыре часа подряд Даос-Жаба дразнил его, смеялся и всячески оскорблял. Переводить дыхание ему не надо было, так что стены каменного мешка прямо гудели от его ехидных насмешек.

Убедившись в том, что Сайхун на провокации не поддается, Даос-Жаба постепенно успокоился. Когда Сайхун завершил чтение последней сутры, Даос-Жаба сказал ему, уже в более примирительном тоне:

– Ладно. Со мной встречаются лишь те, кому это уготовано судьбой. Чего ты хочешь?

– Ничего.

Ответ вновь вызвал у Даоса-Жабы приступ хохота; он совершенно по-лягушачьи прыгнул над водоемом, приземлившись прямо перед Сайхуном. Сайхун встал. Даос-Жаба поскакал за ним, передразнивая походку Сайхуна. Тогда Сайхун сделал шаг в сторону – так же двинулся и Даос-Жаба. Сайхун вошел внутрь круга. Человек в точности повторил его движение. Что бы ни делал Сайхун, Даос-Жаба насмешливо копировал каждое его движение, следуя за ним тенью. Наконец Сайхун в отчаянии обернулся: Даос-Жаба ухмыльнулся, глядя на него совершенно безумными глазами.

Сайхун сел. Скользнув над плечом Сайхуна, Даос-Жаба заглянул молодому монаху в глаза. Через минуту он заговорил.

– Должен признать, что ты честный и открытый человек, – произнес Даос-Жаба, усевшись наконец. – Видать, что-то в этой секте Чжэнъи все же есть. Послушай, мой мальчик, а знаешь ли ты, почему я нахожусь здесь?

– Нет.

– Несколько столетий тому назад я участвовал в великом сражении, и в наказание меня отправили в этот грот. Здесь я должен просидеть тысячу лет. Что ж, половину срока я уже отсидел, но все это время даром не терял – я постоянно занимаюсь совершенствованием. А ты что расскажешь о себе? Чем занимаешься ты?

– Я занимаюсь даосской алхимией и медитацией.

– Да ну-у? – задумчиво протянул Даос-Жаба. – Значит, ты должен медитировать и в технике линь-цю.

– Да, я знаю эту медитацию.

– Я уже говорил тебе, что ни один человек не встретится со мной, если только так не распорядятся звезды. Судя по всему, судьбой тебе предначертано увидеть меня. Я сделаю подарок тебе: расскажу кое-что.

– Как человек, изучающий даосскую алхимию, ты, наверное, понимаешь, что медитация линь-цю крайне важна для твоего совершенствования. А ты знаешь, что все эти психические центры не существуют? Это лишь система, последовательность, которую ты воображаешь в определенных частях своего тела; ты представляешь ее для того, чтобы привести в действие подсознательное и высвободить внутреннюю энергию. Но в действительности это никакие не психические центры – это заслуга только твоего разума. Ты понимаешь, о чем я толкую? Разум – это все. Все!

Подойдя к Сайхуну, он одним ловким движением раскрыл свою ладонь прямо перед лицом юноши.

– Вот ваза, – объявил Даос-Жаба, – в которой немного фруктов. Смотри: апельсины, виноград, персики!

Сайхуц попытался осторожно обдумать слова Даоса-Жабы; потом коснулся фруктов – наощупь они были совершенно настоящими. И все же в душе роились подозрения. Может, Даос-Жаба загадал ему загадку? Мысленно прокрутив события назад, Сайхун вдруг понял, что несколько секунд его сознание было выключено. Перед глазами появились летающие фигуры Даоса-Жабы.

– Этот виноград – просто ветка, – сказал Сайхун – и тут же темные ягоды превратились обратно в ветку! – Апельсин – булыжник; другие фрукты просто листья. А ваза – плоский камень.

Он называл каждый из предметов, и те возвращались в исходное состояние. С ладони Даоса-Жабы посыпались камешки и сухие листья.

– А ты умен, – широко улыбнулся Даос-Жаба. – Теперь ты видишь, какой силой обладает человеческий разум. Ты мог съесть эти фрукты. Но что тебе пришлось бы есть: камни или фрукты? Это решать твоему разуму. Возьми, например, эту пещеру. Мы соглашаемся с тем, что она существует.

Она исчезла бы, если бы наш разум решил иначе. Но что из этого? Линь-цю также не существуют, но действуют!

С этими словами Даос-Жаба взмыл в воздух.

– Я использую данъ-тянь в сочетании с центром гортани, – сообщил он Сайхуну. – Как бы мне удалось воспользоваться этим, если бы линь-цю не было? Все дело в разуме. Говорю тебе, что нет ничего реального, ничто не существует, кроме разума!

Прежде чем попрощаться, Даос-Жаба показал Сайхуну некоторые более совершенные приемы медитации линь-цю. Потом он прыгнул в воду и начал постепенно погружаться, пока над поверхностью не осталась только голова. Вскоре голова тоже исчезла и ничего не осталось. После этого Даос-Жаба частенько наведывался к Сайхуну, всякий раз появляясь и исчезая таким вот странным образом.

– Помни, мой мальчик! – сказал ему Даос-Жаба перед тем, как исчезнуть под водой. – В мире нет ничего реального!

Однажды Сайхун, покинув свою пещеру, отправился через большой каменный мост над подземной рекой. По другую сторону моста он увидел старика со старухой. Оба были одеты по-крестьянски. Белые, как снег, волосы старика были забраны наверх в тугой узел; во рту он держал длинную трубку. Старуха также была седой, но ее длинные волосы свисали до пят. На спине она несла охапку соломы. Странная пара поприветствовала Сайхуна:

– Мы – бамбуковые деревья. Нам больше двух тысяч лет.

– Дерево вполне может быть такого возраста, – возразил Сайхун, – но бамбук не может быть человеком.

– По твоим одеждам и талисману я вижу, что ты даос – сказала старуха, – значит, ты должен знать, что такое возможно.

– Все древнее, – подхватил старик, – может превратиться во все, что пожелает. Вещам не нужно оставаться неизменными. Возьми, например, себя. Ты самый обыкновенный человек. Сколько ты сможешь прожить? Сто лет? Сто пятьдесят? Ты даже не можешь понять силы древних.