Джессика Лэйхи - Дар неудачи

Тот факт, что я обращаюсь за советом к источнику конца девятнадцатого века, красноречиво свидетельствует о том, каким сложным и запутанным делом стало воспитание детей. Папа и мама Инглз понимали, что задача родителя – вырастить самодостаточных, разумных и нравственных людей. Я завидую их ясному видению, потому что иногда у меня нет уверенности в том, какова моя задача. То я должна быть сыну другом, чтобы он не побоялся поделиться со мной своими чувствами. А через минуту задача меняется: нужно продемонстрировать свой авторитет и научить сына писать благодарственные письма, хочет он этого или нет.

Если я сама не уверена в своей роли, то наверняка сомнения посещают и сына. Неудивительно, что я мечтаю о простоте воспитания в Больших Лесах. Однако боюсь, что даже трезвомыслящие мама и папа Инглз растерялись бы и запутались в условиях переменчивых ожиданий и отсутствия крепкой опоры в нынешнем пейзаже родительства. Чтобы определить свое местоположение в этой темной чаще и разобраться, как мы здесь оказались, надо вычленить внятный сигнал из шума истории родительства.

Процесс воспитания в колониальную пору Новой Англии упрощался еще и четкой иерархией потребностей, которая, в свою очередь, определялась высоким уровнем детской смертности. Даже в самом богатом и здоровом окружении умирал каждый десятый ребенок. В таких городах, как Бостон, где нищета и теснота способствовали распространению болезней, детская смертность была в два-три раза выше. Когда случалась катастрофа, как, например, во время эпидемии оспы 1677 года, умирала пятая часть населения, по большей части дети [5] Steven Mintz. Huck’s Raft: A History of American Childhood. Cambridge, MA: Harvard University Press, 2004. P. 15. . Родителей, которым вид мертвого ребенка казался «не страннее разбитого графина» [6] Steven Mintz. Huck’s Raft: A History of American Childhood. Cambridge, MA: Harvard University Press, 2004. P. 14. , гораздо больше заботили базовые потребности: ежедневная борьба за кров, еду и безопасную питьевую воду, – нежели образование, социализация и эмоциональное здоровье отпрысков. В воспитании детей на заре США господствовал скорее разум, нежели чувства. «Голосом философии воспитания» в колониальной Америке, если таковой вообще существовал, можно назвать Джона Локка. Это сегодня мы с помощью витиеватого трактата с подкрепляющим урок леденцом объясняем чаду, почему не следует кусать соседку, а Локк предпочитал более простое решение, которое ставило во главу угла трезвый разум, а не эмоцию, потому что «длинные речи и философские рассуждения в лучшем случае приводят детей в изумление и смущение, но нисколько не учат их» [7] Дж. Локк. Мысли о воспитании. § 81. Локк Дж. Сочинения в трех томах: Т. 3. – М.: Мысль, 1988. – 668 с. – (Филос. Наследие. Т. 103). С. 407–614. . Считалось, что детей должно быть видно, но не слышно и что им всегда следует руководствоваться интересами семьи. Им совершенно точно не позволялось устраивать сцены. Малыш, с воплем бросающийся на пол в лавке конца 17 века? Нет уж, помилуйте. Локк сообщает нам, что «плач детей часто является выражением притязания на господство и открытым проявлением их дерзости и упорства; не будучи в силах добиться осуществления своего желания, они хотят криком и плачем утвердить свое притязание и право на его удовлетворение» [8] Дж. Локк. Мысли о воспитании. § 111. Локк Дж. Сочинения в трех томах: Т. 3. – М.: Мысль, 1988. – 668 с. (курсив автора, и я прямо-таки чувствую, как насмешка сочится из этих отвратительных, эмоциональных слов). Когда дети сталкивались со страданием и последствиями своих ошибок, Локк советовал родителям: «Ни в коем случае не стоните жалобно над ними. Это расслабляет их душу, и они начинают поддаваться малейшей боли, выпадающей на их долю; благодаря этому боль глубже проникает в ту часть тела, в которой она в данный момент сосредоточена, и наносит более тяжелые раны, чем вызвала бы сама по себе» [9] Дж. Локк. Мысли о воспитании. § 113. Локк Дж. Сочинения в трех томах: Т. 3. – М.: Мысль, 1988. – 668 с. . Другими словами, исправляй и утешай, но не сочувствуй и не придавай слишком большого значения детским страданиям и промахам, поскольку «многочисленные превратности, которым подвержена наша земная жизнь, требуют от нас, чтобы мы не были слишком чувствительны к любому незначительному страданию» [10] Дж. Локк. Мысли о воспитании. § 113. Локк Дж. Сочинения в трех томах: Т. 3. – М.: Мысль, 1988. – 668 с. . Локк был решительным приверженцем метода, побуждавшего детей возвратиться к тому моменту, где они потерпели неудачу, и попытаться снова. «Когда дети испытывают незначительную боль от ушиба или падения, следует не выражать свою жалость, а советовать им предпринять новую попытку. Таким образом, вы не только прекратите их плач , но и скорее вылечите их от неосторожности и предупредите дальнейшие падения, чем бранью или преувеличенными выражениями жалости. Но каковы бы ни были полученные ими ушибы, прекращайте их плач : это доставит им больше спокойствия и облегчения в данный момент и закалит их на будущее время» [11] Дж. Локк. Мысли о воспитании. § 113. Локк Дж. Сочинения в трех томах: Т. 3. – М.: Мысль, 1988. – 668 с. (опять-таки курсив и презрительная интонация принадлежат автору). Колонисты любили своих детей и, я уверена, утешали их, если те «испытывали боль от ушиба или падения», но эти неприятности считались частью повседневной жизни, когда ребенок тихо и покорно вносил свой вклад в выживание семьи на суровой и опасной земле. Дети росли, переживали взлеты и падения, а у родителей было много других забот, помимо круглосуточного обеспечения счастья своих отпрысков.

Родители гораздо раньше выталкивали детей из гнезда, чем это принято сегодня. Выражаясь словами писателя и участника американской революции Томаса Пейна, «ничто не наносит такого вреда привязанности как со стороны родителей, так и со стороны детей, как слишком крепкая связь и слишком долгое сохранение этой связи» [12] Mintz , p. 52. . Отпрыски рано женились и выходили замуж, вскоре рожали собственных детей и должны были самостоятельно заниматься ремеслом или фермерством, а также вести домашнее хозяйство еще до окончания того, что по нашим меркам считается средним подростковым возрастом, поэтому родители чувствовали насущную необходимость с самых первых дней жизни передавать им навыки выживания и независимости.

В результате американской революции родились новая нация и новая философия природы детей и их места в семье и обществе. Точно так же, как наш народ восстал против власти английского короля, требовавшего слепой преданности и подчинения, писатели и мыслители провозглашали аналогичное видение для американских детей. Как показывает Стивен Минц в книге «Плот Гека: история американского детства», этот переход к индивидуальности может быть проиллюстрирован сдвигом в обычаях выбора имени для ребенка. До американской революции детей обычно называли в честь родителей или близких родственников, чтобы подчеркнуть важность происхождения и семьи по сравнению с индивидуальностью. Однако к середине XVIII века родители начали называть детей уникальными именами, иногда в паре со вторым именем в качестве особого выражения индивидуальности [13] Mintz ., p. 59. . Вышли из обихода и другие традиции, которые поддерживали политическую, социальную и семейную иерархию, например детская обязанность кланяться родителям, и дух революции начал проникать в умы и привычки граждан, которые отказывались воспринимать себя как подданных какого бы то ни было хозяина, политического или любого другого. Американцы начали мечтать о будущем своей новой страны, нации образованных граждан, которая может состояться, только если ее дети не будут склоняться перед тиранией и будут ценить индивидуальные права, служащие свободе.