Джессика Лэйхи - Дар неудачи

Но получилось не совсем так. Жан Твендж и У. Кит Кэмпбелл в одноименной книге возлагают вину за «эпидемию нарциссизма» ( narcissism epidemic ) исключительно на движение самоуважения. По мнению Твенджа и Кэмпбелла, это движение, возможно, и повысило самооценку американцев, но результатом стала не более счастливая, здоровая нация, а поколение нарциссов, занятых постоянным самолюбованием и зацикленных на внешних атрибутах и личной выгоде. Более того, движение самоуважения с его акцентом на индивидуальном счастье стало последним гвоздем, забитым в гроб веры в коллективное действие и правительство.

Движение самоуважения обещало нам, что мы сможем найти себя в любом деле, что дети будут всегда довольны своими родителями, а мы – уверены в своих родительских навыках. Но в жизни – и в воспитании детей уж точно – так не бывает. Дети, всегда довольные своими родителями, – это не те дети, чьи родители исправляют их плохое поведение, обращают их внимание на ошибки или просят учитывать интересы других людей. Наказывать или исправлять не бывает приятно; никому не нравится быть источником слез и обид. Напротив, приятно давать детям печенье прямо перед ужином, прикладывая палец к губам и демонстрируя, что это наш общий с ними секрет. Приятно броситься на помощь и принести в школу забытое домашнее задание, спасая своих детей от неприятностей и сурового взгляда учителя. Загвоздка в том, что не всегда то, что нам приятно, на самом деле хорошо для детей. Мы не привыкли откладывать то, что кажется правильным и приятным в краткосрочной перспективе, ради того, что хорошо и правильно для наших детей в будущем.

Соблазн немедленного счастья и либерального, приятного воспитания вновь усилился, когда мы подогрели свое чувство вины растущим процентом разводов, все более насыщенным рабочим графиком и все меньшим количеством времени с детьми. Вместо того, чтобы качественно проводить время с детьми, мы стали откупаться от них подарками. Когда мы все-таки находили для них время, мы хотели проводить его в мире, а не в перепалках о правилах и о последствиях. На то, чтобы научить ребенка мыть унитаз, уходит больше времени, чем на то, чтобы сделать это самим, и это касается любого важного урока, на который у нас просто не находилось свободной минутки. Я говорю это не в качестве обвинения – у меня в каждом глазу по бревну, что не мешает мне видеть соломинки в чужих очах. Навыки приготовления пищи моих детей весьма ограничены просто потому, что я хочу проводить время на кухне в одиночестве. Этим я спасаюсь после рабочего дня в классе или часов, проведенных с собственными детьми. Когда-нибудь я научу их готовить, но не сегодня.

Шагнув в новое тысячелетие, родители оказались в замкнутом круге. От нас ожидают, что мы будем довольны собой и своими родительскими навыками, воспитывая отпрысков естественно-интуитивно, поглощая все больше книг и журналов о том, как вырастить умных, творческих и эмпатичных детей, которые самостоятельно делают домашние задания по фортепиано, спят девять часов в сутки и проходят отбор в университетскую футбольную команду. От нас ожидают, что мы примем эстафету авторитарных экспертов, которых оставили позади еще в пятидесятых, и будем профессионалами и дома и на работе. Продираясь сквозь дебри педагогических советов, мы призваны сами найти гармонию между работой и домом, доверием инстинктам и экспертам. Сегодня воспитание детей подсвечено не розовым сиянием окситоцина, а режущей глаза вспышкой передних фар адреналина.

Согласно сайту журнала Parenting о самых насущных вопросах современных родителей, мы больше всего обеспокоены мелочами, например: «Избалую ли я своего ребенка, если буду брать его на руки при каждом плаче?» или «Мой ребенок не осваивает моторные навыки в том же темпе, как остальные. Стоит ли мне беспокоиться?» Теперь, когда акцент сместился с вопросов жизни и смерти на мелкие детали психологического, физического и эмоционального развития, озабоченность, лежащая в основе родительских страхов, порой прячется под видом последнего пункта в списке наших тревог. Когда мы ищем ответы на все эти мелочные, совершенно не имеющие значения вопросы, на самом деле мы хотим выяснить одно: как узнать, хороший ли я родитель? [19] The Top 10 Concerns of New Parents. http://www.parenting.com/article/the-top-10-concerns-of-new-parents?page=0,0. Accessed 2014, January 1.

Для большинства из нас ответ – в тех моментах, когда быть родителем приятно. Разумеется, мне приятно, когда мои дети в безопасности, тепле, сытости, но я особенно хорошо себя чувствую – на пять с плюсом как родитель, – когда я демонстрирую детям свою любовь, спасая их от разочарования. Не забывая взять в библиотеке книгу, которая наверняка понравится сыну, или появляясь в последнюю секунду перед футбольным матчем с оставленной дома капой, я подтверждаю: да, сегодня я хорошая мать.

Львиную долю своей взрослой жизни я посвятила труду воспитания детей, и до недавнего времени это означало, что я проводила жизнь в защите их от неудач, окружая их нежностью и безопасностью. Но у нас это в конце концов перестало работать, как перестало работать и у моих учеников и их семей. Мне было страшно оставить все эти приятные чувства, было страшно отказаться от своих потребностей и сделать своих детей уязвимыми для маленьких уколов реальности. Мне было страшно, что я больше не услышу тот внутренний голос: «Да, сегодня ты отличная мать».

Поскольку движение самоуважения потерпело провал, и, поддавшись желанию хорошо себя чувствовать, мы вырастили поколение нарциссических, самовлюбленных детей, не желающих ничем рисковать и брать на себя ответственность за последствия, что же может сработать? Какие родительские практики способны помочь нашим детям приобрести те навыки, ценности и добродетели, из которых складывается положительный образ самого себя?

Воспитание автономии. Воспитание независимости и самооценки, основанной на реальных умениях, а не на дутой самоуверенности. Воспитание стойкости перед лицом ошибок и неудач. Воспитание, где добро всегда остается добром, а зло – злом и эти границы не смещаются в угоду настоящему моменту. Воспитание для завтра, а не только для скоротечного сегодня.

Мать, сидящую передо мной, я знаю много лет, и мы немало пережили вместе. Я учила троих ее детей и тешу себя надеждой, что за это время мы сделались друзьями. Передо мной ответственная мать, очевидно, любящая своих детей всем сердцем. Я всегда честно говорила ей об их достоинствах и недостатках и думаю, что она знает: я всегда скажу ей правду. Но тут она задает вопрос, который беспокоит ее уже некоторое время, и меня будто ударили обухом по голове, так что я только киваю и тяну время, чтобы сформулировать ответ.