Мэтт Шрадер - Создание музыки для кино. Секреты ведущих голливудских композиторов

Композитор Дэвид Ньюман сказал нам, что он бы назвал эту эпоху музыки в кино «эпохой Ханса Циммера». Какими терминами вы бы описали эту эпоху музыки в кино?

Даже не представляю. Я думаю, неверно называть это «эпохой Ханса Циммера». Музыка все время развивается. Музыка в кино все время развивается. Это происходит постоянно. Фильмы постоянно развиваются. Почему это не может быть эпохой Джона Пауэлла? Почему это не может быть эпохой Александра Деспла? Я не знаю, что это значит, имел ли он в виду Ханса Циммера в «Шофере мисс Дэйзи» или в «Лучше не бывает»? Он имел в виду Ханса Циммера в «Пиратах»? Он имел в виду Ханса Циммера в «Падении Черного ястреба»? Я повсюду.

Я думаю, есть намного больше открытий. Джон Гринвуд. Для меня то, что он делает, просто потрясающе. Я скажу вам вот что. Я думаю, что сейчас настала эпоха, когда композиторы в кино – это не просто парни, которые приходят в конце. Мы не просто те, кто латает дыры. И это похоже на Джона Уильямса и Джерри Голдсмита, и Элмера Бернштейна больше, чем на кого-либо еще. Мы стали в своем роде популярной музыкой нашего времени. Сейчас дается столько концертов музыки из кино. Тут у меня «Пираты», там у меня «Гладиатор». Наша музыка вышла за пределы той ограниченной среды, для которой была написана. И в то же время, мы делаем так, что люди возвращаются в концертные залы. Это великое дело. Мы привыкли, что музыку в фильмах описывают как фоновую. Я думаю, что такие люди как Джорджо Мородер сделали так, что эта музыка перестала быть фоновой довольно давно.

Мы теперь шумная толпа, и я знаю, что Джерри Голдсмит сказал, что если он написал это, он хочет быть услышанным. Это как «Играй это громко. Играй это гордо. Играй это как положено». Но идею «А что ты делаешь?», «О, а я пишу фоновую музыку», я думаю, нам удалось преодолеть. И это не мы, композиторы, сделали это. Это сделало новое поколение тех, кто создает кино. Это режиссеры.

Эй, мне не один раз приходилось бороться в студии дубляжа «Интерстеллара». Огромная дивизия «О, мой Бог, музыка слишком громкая, она заглушает диалог» или «Я был правда тронут этим фильмом». Мне нравятся крайности, с которыми мы покончили.

Но я ни на секунду не забывал, кто сделал это. Писатель-режиссер, человек, который написал слова, решил, как он хочет преподнести музыку и свои слова. Он увидел в этом баланс. И да, мы устроили рок-н-ролл.

Несносные леди (2016), «Старый» новый год (2011), День святого Валентина (2010), Модная мамочка (2004), Как стать принцессой (2001), Сбежавшая невеста (1999), Другая сестра (1999), Фрэнки и Джонни (1991), Красотка (1990), На пляже (1988), За бортом (1987), Счастливые дни (1974–1984), Лаверна и Ширли (1976–1983), Морк и Минди (1978–1982), Странная парочка (1970–1975), Эй, хозяин! (1966), Шоу Дика ван Дайка (1961)

Четыре номинации «Эмми»

Одна номинация BAFTA

Лавровая премия за сценарные достижения на телевидении от Гильдии сценаристов США

Звезда на голливудской Аллее Славы

Избранный в Зал славы телевидения

Что музыка добавляет в кино?

Я думаю, она очень важна тем, что покрывает все ошибки, которые ты совершил множество раз. Ты используешь ее, чтобы сделать что-то лучше. Я часто использую музыкальную группу U2. Они стоят денег, но, когда U2 исполняет музыку, когда вы их слышите, вам кажется, что вот-вот случится что-то важное. И множество раз, когда ваша картина кажется скучной, вам хочется убедиться, что зритель думает, что должно случиться что-то важное. У меня есть картины, в которых действительно происходит что-то важное! Я люблю U2 за это. Фильмы «За бортом» и «Сбежавшая невеста» открываются музыкой U2. Так что музыка является важной частью кинопроизводства.

Ты стараешься найти людей, с которыми сможешь работать. И противоборство возникает скорее со студией, чем с композиторами.

Что вы можете сказать о потоке креативности, который требуется для создания полутора часов музыки или даже больше?

Я работаю со множеством композиторов. Два моих любимых – Джеймс Ньютон Ховард, с которым мы работали над «Красоткой» и «Сбежавшей невестой», и Джон Дебни, с которым я сделал целую кучу фильмов. Около пяти, мне кажется. Он сделал музыку к пяти моим последним фильмам. Потому ли это, что он креативный художник? Да. Потому ли, что он хороший парень? Да. Но в основном это потому, что он рядом со мной. Он живет в трех домах от моего офиса, и всегда приятно, когда кто-то важный живет по соседству.

Мне посчастливилось найти хорошего композитора поблизости. Он может создавать много часов музыки, чем делает меня счастливым, и иногда он делает и студию счастливой. Я люблю Джона, потому что он быстрый, он может переписать что-то. Многие композиторы говорят: «Я так сделал, и все». Но он может переписать, он не из тех, кто сидит за пианино и насвистывает мелодию, он предлагает ее.

Я говорю: «Я хочу такой-то звук», он ходит взад-вперед: «Подожди, подожди». Он идет в конец комнаты, находит гитару и вспоминает старое индийское музыкальное произведение, которое Рави Шанкар сочинил в Индии, он играет его: «Тебе нравится этот звук? Хорошо». Так что он достаточно гибок и достаточно талантлив, и он всегда к вашим услугам.

Мы с ним большие фанаты «Лейкерс», я знаю, что это не имеет отношения к делу, но это дает нам возможность встретиться во время игры. Мы можем поговорить о музыке в перерыве. Вот и он! Ключ к отношениям между композитором и режиссером – встреча во время игры.

Как вы доносите до композиторов, чего вы хотите?

Я достаточно рано понял, что я разговариваю очень много. Я из Бронкса, Нью Йорк. Вы догадались? Я не из Алабамы. Так что я много говорил, и я помню как работал с чудесным композитором Патриком Дойлом, я сказал: «Вот здесь я хочу немного этого арфового дерьма, которое будет звучать фоном». И он ответил: «Подожди секунду, я хочу это записать, «Арфовое дерьмо», я никогда ничего подобного не записывал». Так что я научился разговаривать немного более элегантно с композиторами. Я больше такого не говорил. Когда я слушаю музыку, я ее действительно слушаю: первое – я говорю, что может сделать сцену важной, а что стоит выбросить. Второе – я делаю эту музыку симпатичной и мелодичной. И третье – я всегда выбираю музыку, которая заставляет меня плакать. Я не так много плачу, так что, когда я слышу такую музыку, я запомню, что вижу на экране.

Помню я снимал фильм с Бетт Мидлер, он назывался «На пляже». Она позвонила мне в 8 часов вечера и сказала: «Я тут с Марком Шайманом музыку играю, приезжай». Я не хотел ехать, время 8, а у меня трое детей. Но я поехал, немного раздраженный, и они сыграли. Она говорила: «Может эту», а Марк Шайман сказал: «Давай эту», и он сыграл Wind Beneath My Wings. Я сидел там, в 8 часов вечера, злой, я вообще не хотел там быть, нас там было только трое, и я заплакал. Я сказал, это может сработать, и должен отметить, что песня Wind Beneath My Wings стала действительно важной в «На пляже», эта песня помогла сделать фильм.