Мэтт Шрадер - Создание музыки для кино. Секреты ведущих голливудских композиторов

Это интересный момент, и тут есть тонкая разница. Здесь, в Лос-Анджелесе, живут сказочные армяне-американцы, поэтому можно и не ехать в Армению, чтобы найти хорошего игрока на дудуке или на гитаре, или на кеманче. Их тут полно. Но есть кое-что для человека, пишущего музыку, в том, чтобы оказаться в том месте, откуда пришла музыка. Понимаете, я думаю, что имеет значение не только особенный музыкальный язык, но и взаимоотношения, которые у музыки сложились с культурой, с людьми, с почвой, откуда она, буквально, вытекает.

Я думаю, это открывает другую глубокую перспективу – способ смотреть и понимать музыку, что помогает лучше работать с этими музыкантами и с этими звуками.

Записываться вы тоже любите в местах, откуда музыка пришла?

Да, и Арарат стал одним из действительно интересных проектов. Фактически, он пришелся на сотую годовщину армянского геноцида, поэтому мы дали концерт с Симфоническим оркестром Торонто, на котором сыграли сюиту из этого фильма. Позже я много думал об этом и о том, какое невероятное путешествие получилось. Мы записывались в каменной церкви четвертого века, в которой не было электричества и тепла. Мы там были зимой, и мы буквально записывали этот хор при свечах. И у меня был ящик с батареями для ноутбука.

Более реалистично быть уже не могло. Мы забрались в самое сердце. Невероятная романтика. И такой опыт действительно сильно вдохновляет.

С какой целью вы вкладываете столько усилий в исследование мест и поиск музыкантов по всему миру? Разве в конце так сильно заметна разница?

По большей части это прокрастинация, попытка отсрочить по-настоящему тяжелую часть работы, которая заключается в том, чтобы сидеть и нарезать музыку. (Смеется.) Что угодно хорошо для прокрастинации. Но вы тратите столько времени, сколько можете потратить на предысторию. Как композитор фильма, вы – часть команды, которая рассказывает историю. Так что вы должны помогать всем остальным рассказывать историю, обладать всеми аспектами знания, не только фактами, но также знанием эмоций и духовным знанием того, о чем вы рассказываете. И чем больше вы знаете предыстории, тем большим знанием вы обладаете, вот в чем дело. И когда вы что-то пишете, в этом должно просачиваться знание того, о чем вы рассказываете. И это очень помогает доносить что-то с помощью музыки.

В фильме «Человек, который изменил все» насколько ваше решение сделать классическое оркестровое музыкальное оформление было продиктовано тем, что сам бейсбол сильно связан с традицией?

Это отличный вопрос. Это как раз тот анализ и концептуализация, которыми ты занимаешься, когда пишешь музыкальное оформление. Ты стираешь весь мел с доски и говоришь: «Так, это игра Америки». Эта игра фанатично историческая, и весь фильм про историю и традицию. Так что да, включить туда направленный против традиций инструмент было бы шагом против духа этой истории. Так ты и смотришь на написание музыки к фильму. Нужно смотреть на историю, которая рассказывается в фильме, и на ее суть.

А что насчет музыки к фильму «Капоте»? Как вы отразили писательский стиль Трумана Капоте в своей музыке?

Точно так же, это разновидность черного и белого. Я прочитал «Хладнокровное убийство», разумеется, в рамках моего исследования. И его стиль такой чистый, такой экспрессивный, и сделано это таким лаконичным способом. Это стало для меня отправной точкой.

Я понял, как музыка должна работать. И, к тому же, почему там должен быть инструмент, который сам Капоте не слушал? Каким-то образом это показалось неправильным. И поверьте мне, я пытался. Мы попробовали кое-что. Ко всеобщему веселью. Но я пытался, я пытался. У меня в голове было еще несколько концепций, которые я даже не стану вам рассказывать. Но да, я пытался: «Эй, что если мы сделаем так?» И мы смотрели на это и говорили: «Это ужасно». И знаете, путь к этому лежит из истории. В какой-то момент мы отбросили эту идею и пришли к другой, которая была проста, чиста, элегантна, лаконична – прямо как то, что он писал. Поэтому мы остановились на струнных и пианино, как на черном и белом цветах, которыми все написано.

Получается, что вы пишите много лишнего, чтобы закончить вашу музыку к фильмам?

Именно. Написание музыки – это, во многом, выкидывание бесполезных нот, и я всегда, может быть все всегда, переписываю. Писать – легко. А вот отбрасывать все то, что должно быть отброшено, – это тяжело. Вот это – концепция, мы наконец-то выяснили, какой она должна быть. Это и есть конечная цель всего писания. Но мы провели несколько дней буквально перемещая одну ноту по четырем строчкам, а потом мы пришли на следующий день и сказали: «Нет». Это был тонкий фильм. Такой уж кинематографист Беннетт. То же самое и в «Человеке, который изменил все». Это просто очень точное, чистое кино. И музыка должна находиться на том же уровне. И это правда потрясающе. Если передвинуть фразу на несколько кадров, она уже не работает. Возвращаешь ее назад и бам! Магия. Это безумная химия между картиной и музыкой, которую я делал долгое время, но до сих пор едва ли понимаю. (Смеется.)

Каждый фильм ставит перед вами свой собственный уникальный набор проблем. Но «Жизнь Пи», должно быть, один из самых сложных фильмов, над которыми вы работали.

Это был очень сложный процесс в этом фильме выяснить, как он должен звучать. И снова, пришлось очень много писать. И иногда неделю или две казалось, что все хорошо, но я вдруг понимал: «Я не чувствую, что это правильно». Песня («Колыбельная Пи») по иронии судьбы сочинилась легко. Вступительные кадры богатые и чистые. Эта песня была самой легкой частью работы над музыкой. И к тому же это было весело. Я не могу сказать того же об оставшейся части музыки. (Смеется.) Это была борьба. Нужно было находиться в балансе. Он мальчик. У него есть молодость и оптимизм, и он находится в этом невероятно опасном и трудном месте. Нужно было найти баланс между этими двумя вещами и рассказать историю без большого количества диалогов на экране. И музыка должна помогать нам следовать по его эмоциональной кривой, не перегибая ее, что всегда тяжело. Всегда проще перегнуть.

Не так уж много людей верили, что книгу «Жизнь Пи» действительно можно превратить в фильм. Приятно было чувствовать, что люди были не правы?

Это было потрясающее путешествие. Съемочная группа и Энг. Месяц за месяцем, это было очень откровенно. Казалось, мы все провалим. Мы откидывались на спинку кресла и смотрели фильм, слушая музыкальные заготовки, и они не работали. Я четко помню, как однажды поздно вечером неожиданно на одном из просмотров мы почувствовали это. В первый раз это ощущалось как «Вау, это как Пи, это берег! Он наконец-то появился из-за горизонта, и мы можем его видеть. Нужно просто преодолеть эти последние несколько ярдов песка».