Инна Осиновская - Поэтика моды

– Почему именно пальто 101801 стало визитной карточкой бренда, Вашей «иконой»? Что для Вас значит эта модель, что в ней такого особенного?

– Во-первых, тут и история Дома – именно с пальто началась компания Max Mara. Сама модель 101801, которая появилась в 1981 году, остается наиболее продаваемой у нас на протяжении десятилетий. Все в Max Mara строится вокруг пальто: платья, туфли, сумки заставляют пальто играть по-новому. Во-вторых, это пальто вне времени, оно было актуально и в 1980-е, и сегодня, оно заставляет каждую женщину, которая надевает его, найти свой стиль «внутри» пальто. Интересно, что, когда наша компания начиналась, наш потребитель был другим, не таким, как сейчас. Акилле Марамотти говорил когда-то, что делает пальто для жены доктора и жены адвоката. Сегодня мы делаем вещи для женщин-докторов, женщин-адвокатов, для современных, самостоятельных, самодостаточных женщин, но, удивительно, базовый стиль Max Mara от этого не меняется.

– Мир меняется стремительно. Интернет-продажи, социальные сети, торжество масс-маркета – как Вы сегодня себя ощущаете в этой новой реальности?

– Конечно, мне приходится принимать эту реальность. Я беру от нее то, что удобно. Не расстаюсь с айпадом, понимаю важность Интернета как источника информации. Но есть, безусловно, и пределы этого. Не думаю, что мы будем активно продавать вещи через Интернет. Также не вижу смысла, например, в коллаборациях с массовыми брендами, которые сейчас стали очень популярны. Мне это неинтересно.

– Max Mara постоянно сотрудничает с разными дизайнерами: Карлом Лагерфельдом, Доменико Дольче и Стефано Габбаной и др. С кем бы еще Вам было интересно поработать?

– Мы все время в поиске новых людей, новых идей. Сегодня меня очень привлекают молодые лондонские дизайнеры, их оригинальное видение, кажущаяся простота, виртуозность кроя.

Умберто Ангелони, портной.

Ведомости. Пятница. 2010. № 43 (226)

Основатель мужской марки Uman Умберто Ангелони приехал в Москву открывать корнер в ЦУМе. Он рассказал, за что любит синий цвет и почему современная размерная сетка устарела.

– Вы более 15 лет проработали в Brioni, были там исполнительным директором. Почему ушли?

– Я считал, что марку пора продавать. Что она переросла концепцию «семейной компании» и что ей следует выходить на новый, коммерческий уровень, стать частью крупной корпорации, например. Но члены семьи не были со мной согласны. И тогда я продал свою долю акций и ушел – чтобы основать собственный бренд.

– Ниша классического мужского костюма заполнена. Вы предлагаете нечто новое?

– Я отказался от привычной размерной сетки. Вы знаете, что усредненные размеры придумали во время Второй мировой, когда надо было производить одежду для миллионов солдат? Но мы живем в другом мире. Я воспользовался исследованием компании Alvanon, которая отсканировала и перевела в 3D-изображения 3,5 тысячи человек; учитывались также их возраст, социальное положение, происхождение. Затем запросил параметры мужчин, живущих в Милане, Париже, Лондоне, спортивных, обеспеченных, в возрасте около сорока. И составил размерную сетку, в которой так и значится: Uman-01, Uman-02 и т. д. Когда человек приходит в мой магазин, с него снимают пару мерок (груди, талии) и выдают костюм, который сидит, будто сшит на заказ.

– Ну а крой? Все что можно, уже изобретено.

– Я взял от портновских традиций то, что было практически утеряно в угоду увеличения производства. Так, у современных пиджаков передняя вытачка от груди к карману прямая – так делать быстрее и дешевле. У моих костюмов эта вытачка изогнута – она позволяет пиджаку облегать фигуру.

– А почему все Ваши вещи синие?

– Это мой любимый цвет. Синий благодаря Пикассо, Матиссу, а также Малларме, Гёте и прочим стал цветом интеллектуальным. К тому же это самый износостойкий цвет, и еще у него 20 тысяч оттенков – больше, чем у любого другого.

– У Вас вещи ручной работы из качественных тканей, но цены относительно невысоки (1,5–3 тысячи евро за костюм). На чем-то экономите или демпингуете?

– Мы не даем рекламы – рассчитываем только на сарафанное радио. Кроме того, не открываем бутиков – только корнеры. У меня план – открыть по одному корнеру в крупных городах мира, их будет около тридцати. Москва стала шестой по счету в этом списке.

– А кто был Вашим первым покупателем?

– Мой друг по имени Кофи Аннан (Генеральный секретарь ООН (1997–2006). – И.О. ). Он как-то пришел ко мне и спросил: «Ну и чем ты теперь занимаешься?» Я показал. Ему понравилось, и он купил костюм.

– Вы выдаете покупателям книги. Что это за книги и зачем они человеку, пришедшему за пиджаком?

– Кризис изменил культуру потребления. Люди больше не хотят переплачивать за салфетки с надписью именитого бренда. Они хотят, чтобы им объяснили, за что они платят. И я объясняю. Главная книга называется «Лексикон». Я сам ее написал и излагаю в ней философию моего бренда, рассказываю, что значит быть денди. Помимо этого, к пиджакам прилагаются и другие книги. Так, к смокингу положено эссе «С наступлением ночи» британского журналиста, писателя Ника Фулкеса. Подзаголовок к книге: «Ночь – время, когда мужчина ужасно себя ведет и прекрасно выглядит».

– Российским авторам не думаете предложить написать эссе про какой-нибудь костюм?

– Думаю. А вы бы согласились сделать это для меня?

Джанлука Исайя, внук основателя компании Isaia.

Ведомости. Как потратить. 2014. № 16 (149)

В Петровском пассаже открылся первый монобрендовый бутик неаполитанского бренда мужского костюма Isaia. В честь этого события в Москву приезжал Джанлука Исайя, внук основателя компании и нынешний ее глава. Он рассказал, что будут носить мужчины через пару сезонов, как издалека отличить хороший костюм от плохого и что общего между роскошью и хулиганством.

– Костюмы Isaia продаются в России уже много лет. Почему решили обзавестись монобрендовым бутиком в такое неоднозначное время? Затяжной экономический кризис, политические трудности не пугают?

– Я доверяю нашим российским партнерам, которые предложили открыть магазин именно сейчас. И думаю, это правильно: если начинаешь дело в тяжелое время, потом будет только проще – это настоящее испытание на прочность. Вообще, мне кажется, у России и Италии много общего, есть какая-то духовная близость. Например, и про нас, и про вас во всем мире сочиняют всякие негативные мифы. У нас мафия, у вас мафия. И, знаете, мы должны держаться вместе, как это принято у друзей или в семье.

– Кстати, о семье. Через несколько лет Isaia будет отмечать 100-летний юбилей, и он до сих пор остается семейным брендом. Нет ли соблазна стать частью большого холдинга?