Наталья Степанова - Заговоры сибирской целительницы. Выпуск 32

Как Божий человек луны с солнышком не боится,
Так с этого часа раб Божий (такой-то)
Бабьих телес не чурается и не страшится.
Адам с Евою во плоти согрешили
И мне, рабу Божьему, разрешили.
Будьте вы, слова мои, сполна крепки и лепки.
Аминь.

Как мой пот в теле белом не держится,
От меня уходит,
Так пусть стыд перед девками и перед бабами
От меня уходит.
Ключ, замок, язык.
Аминь. Аминь. Аминь.

Коль скоро сие мыло с лица смоется,
Столь бы быстро мой муж меня любил.

Пойду я в чистое поле,
Есть в чистом поле белый кречет.
Попрошу-ка я белого кречета,
Чтоб слетал он во чистое поле,
Долетел бы до синего моря
И поднялся в высокие горы.
За горами есть темные леса,
А в лесах есть нечистая сила.
Собрал бы белый кречет всю темную силу,
Полетел бы туда, где живет мой милый.
Сел бы белый кречет ему на грудь,
Посадил бы слово в нее из темных уст,
Чтобы он не мог без меня, рабы Божьей, жить,
Не мог часа часовать, ни минутки быть,
Ни есть, ни пить, ни радоваться, ни тужить.
Тряслась бы под ним мать сыра земля,
Если рядом с ним нет меня.
Спал бы он, да не засыпал,
Пил бы он, да не запивал,
Ел и не наедался, рыдал и не нарыдался,
Мерз без меня, замерзал,
Счастья и покоя не знал
Ни в поле, ни на горе,
Ни в море, ни на земле.
Руками меня бы искал,
Губами меня ласкал.
Я ему хлеб, я ему вода,
Я ему невеста и жена.
А кто моему слову мешать станет,
Того белый кречет под землей достанет.
Ключ моим словам,
Замок моим делам.
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Аминь.

Сидят на болотной кочке три Иродовых дочки:
Одна дочь в топкое болото загоняет,
Вторая дочь у людей силы забирает,
А третья из остова жизнь вынимает.
Уста мои говорят, заклинают,
Чары на болотную траву нагоняют:
Ой вы, Иродовы дочки, покиньте вы свои кочки,
К болотной траве идите, в ее стебли войдите,
Сушите ее, полите, под ноги стелите.
И как (такой-то) по ней пройдет,
Пусть слово мое на себя возьмет.
Как путами коню ноги вязали,
Во поле широкое его не пускали,
Так бы и (такой-то) из дома не шел,
Ни к кому от меня не ушел,
Ни к старой, ни к молодой, ни к белой,
Ни к рыжей и ни к седой,
Ни к черной, ни к толстой и ни к худой,
Ни к маленькой, ни к средней и ни к большой.
Глядеть бы он на них не глядел,
А на меня бы одну смотрел.
Будьте, мои слова, сильны.
Будьте, дела мои, крепки.
На ныне, на века, на все времена. Аминь.

Во лесу темном два зверя дерутся,
А из их ран кровавых ручьи алой крови льются.
А во поле есть озерище,
И плывет в том озере старое челнище,
В том челнище сидят черт и чертище.
Кину я в чертище черное уголище.
Ты почто, чертище, со своей чертищей
Сидишь на старом дырявом челнище?
Встаньте с челнища, идите
И (таких-то) рабов Божьих найдите,
Найдите и их разведите,
Пусть они меж собой ссорятся, кусаются,
Друг на друга, как два зверя, бросаются.
И чтоб ничем угодить она ему не могла,
И опротивела бы ему ее красота.
Холод бы шел день и ночь от их тел,
Видеть бы в постели он ее не хотел.
Глядел бы он на нее как на змею,
Забыл для нее слово «люблю».
Руками бы он не обнимал,
Губами бы не целовал.
Подарков бы ей не дарил,
Обиды бы не простил.
Остуда между ними ложись,
Сживись с ними и срастись.
На ныне, на века, на все времена.
Чур, мое слово. Чур, мое дело.
Ключ, замок, язык.
Аминь. Аминь. Аминь.