Маша Трауб - О чем говорят младенцы

Васе тогда было года три. Он увидел деда и мертвой хваткой вцепился в его брючину.

Бабушка вздохнула, отцепила орущего внука от деда и повесила его на турник, за который Вася ухватился всеми силенками, продолжая вопить. Бабушка отлепила его от турника и попыталась забросить на деревянную стену. Генерал помогал, подпихивая Васю под попу. Наверху Вася повис животом, повисел немного и бухнулся головой вниз с обратной стороны. Дедушка ушел в дом, чтобы ничего этого не видеть и не слышать.

Оставалось опробовать ползание под сеткой. Васю запихнули под сетку, генерал стоял на входе и пугал, а бабушка – на выходе с любимой Васиной игрушкой. Вася сидел комочком под сеткой и горько плакал.

Как только Вася оказывался у бабушки на даче, она волокла его к этому комплексу. Вася при виде комплекса начинал орать и цепляться за кусты малины и яблоневые деревья. Комплекс в результате снесли и построили новый сарай для инструментов.

А потом у бабушки появилась внучка – то есть я. Утром дедушка выскочил во двор от страшных звуков. Бабушка стояла посреди участка с сигаретой во рту, в голубом пеньюаре и с лопатой в руках. Она рыла яму. Вырыла уже приличную.

– Завтра. Чтобы здесь был бассейн, – велела она дедушке.

Из-за забора сосед-генерал отсалютовал дедушке коньячной фляжкой.

Бассейн был вырыт, соседская годовалая девочка в него упала, нахлебалась воды, и зарыли от греха подальше.

Так вот, про день рождения. Первый день рождения в моей жизни и первый публичный «выход в свет». Дело в том, что раньше я очень боялась незнакомых людей и начинала плакать и кричать. Сейчас я их тоже боюсь, но стараюсь сдерживаться, хотя терпеть не могу, когда меня берут на руки и начинают трясти, сюсюкать, щипать за щеку, целовать и тыкать пальцем в нос, приговаривая «би-бип».

Мама сошла с ума с этой подготовкой. Ей непременно хотелось, чтобы я была в красивом длинном платье, белых туфельках и с прической.

Платье подарила мамина приятельница – с пышной юбкой, шелковое, на тонких лямочках. К нему прилагались туфли, белые прозрачные колготки и заколка в форме цветка орхидеи.

Я ныряла в платье головой и выныривала ногами. Дело в том, что я слишком худая и длинная по сравнению с нормальными детьми. Зато, как говорит наш домашний врач Анна Николаевна, у меня никогда не будет целлюлита и лишнего веса. Я не знаю, что это такое, но, наверно, это хорошо, раз доктор так говорит. Мама снова и снова запихивала меня в платье. Стремительному соскальзыванию мешал только памперс, от которого моя попа становится круглой.

Мама у меня очень упрямая – если что-то задумала, ни за что не отступится. Поэтому она подшила лямочки на платье и попробовала еще раз. Платье на пол не упало, но у меня появилось глубокое декольте.

– Господи, какой кошмар, – чуть не заплакала мама, глядя на мои просвечивающие сквозь кожу косточки.

– Ты уверена, что это красиво? – подошел к нам папа. – Знаешь, мне ее жалко. У всех гостей будет одно желание – накормить ребенка. Может, ее прикрыть?

– Жарко, – покачала головой мама.

– А в колготках не жарко? – спросил папа.

– Зато красиво.

– Вот сейчас я очень рад, что родился мальчиком и что у меня есть сестра, над которой ты можешь издеваться, – подал реплику Вася.

Колготки – это вообще ужас. Я никак не могла в них попасть, потому что они перекрутились. А мама меня в них «втряхивала». К тому же они кололись. Мама тоже не сразу это поняла, а только после того, как я начала елозить попой по полу и кричать.

– Все девочки ходят в колготках, – уговаривала меня мама. – И платье нужно выгулять, пока ты из него не выросла.

Я же страдала от того, что пока не умею раздеваться сама.

Она отвернулась буквально на секунду – взять туфли. Я встала и сделала несколько шагов – хотела убежать, потому что новые туфли – это уж слишком. Поскольку я еще не очень хорошо ходила и колготки ужасно скользили, я шмякнулась лицом в пол. Конечно, разбила себе губу, и кровь размазалась по белому платью. В этот момент я еще и обкакалась. И только этот факт заставил мою маму снять с меня и платье, и колготки.

– Хм, праздник обещает быть веселым. В комнате пахнет какашками, а на полу сидит обмазанный зеленкой ребенок в окровавленном платье, – зашел в комнату Вася. – Жесть. Фильм ужасов. Что у нас еще по плану?

– Вася, помоги мне лучше! – прикрикнула на него мама. – Поймай сестру!

– Нет, я лучше буду зрителем. Смотреть на вас интереснее, – ответил Вася, усаживаясь на диван.

Следующие пятнадцать минут мама гонялась за мной по комнате, а я от нее убегала на четвереньках. Один раз даже укусила, когда она поймала меня за ногу и потянула к себе. В тот момент, когда мама тянула меня за ногу, я опять шмякнулась лицом в пол и опять разбила губу.

– Мама, если так пойдет дальше, то гостей встретит не именинница, а зеленый Шрек, – сказал Вася.

Мама меня все-таки поймала, одела в платье, которое забрызгала моментальным пятновыводителем, и решила натянуть на мою немаленькую для младенца ножку парадные туфли размера на два меньше, чем надо.

– Только сфотографируемся, и сразу я тебя переобую, – увещевала меня мама. – Две минуты потерпи. Ты же девочка. Должна понимать.

Я изо всех сил дрыгала ногами и случайно попала пяткой маме по подбородку. Мама в этот момент собиралась что-то сказать, поэтому от удара прикусила язык. Сильно.

– А-а-а! – закричала она.

– Что тут у вас происходит? – пришел в комнату папа.

Вася лежал в диване и хохотал, держась за живот. Мама вытирала выступившие слезы.

– Шима попала по яжику, – прошамкала она.

– Что? – не понял папа.

– Ей Сима ногой в челюсть заехала, – перевел Вася, ухохатываясь.

– Господи, на кого вы похожи? – ахнул папа.

Мама сидела всклокоченная, с перемазанными зеленкой руками и вытирала слезы памперсом с какашками. Я лежала на полу с зеленым лицом, орала и пыталась снять туфли.

– Да, мам, а ты ей не хочешь сделать другую прическу? – спросил Вася. – Она от твоих резинок даже лицом двигать не может. И столько заколок на голове – перебор. Она же не спортивная гимнастка.

Я в это время стягивала с головы резинки и заколки. Вместе с волосами. Со стороны казалось, что я рву на себе волосы.

– Так! Это мой праздник! Я ее родила! И хочу, чтобы все было красиво! Понятно? – закричала мама.

Она все-таки добилась своего. На фотографиях с того дня рождения я еле стою, держась за диван, со свисающей на ухо заколкой-цветком, с голой грудью, зареванная и красно-зеленая. Всем, кто видит эти фотографии, мама объясняет, что я мучилась всего пару минут, а потом она меня переодела. Ей, конечно же, никто не верит.

– Вы разрисовывали лица детям? Как здорово! – сказала одна мамина приятельница, разглядывая фотографии. – А Симе на лице кого рисовали, что-то я не пойму?