Евген Королевский - Пока сын без отца. Том 2

Я заметила, что хороший сон – это мощный помощник в решении жизненных моментов с высоким уровнем стресса и усталости. На момент, когда я вписываю в книгу эти строки, моему сыну 1,9 годика, и он до сих пор грудной. Я не смогла поменять ритуал его засыпания на что-то другое, кроме как грудного скармливания. Поэтому укладывание сопровождается не только ползаньем по мне, но и сосанием то одной молочной железы, то другой. Затем встаёт, снова садится, укладывается набок – так на протяжении всех двух часов. Подвох в том, что если бы я знала, в котором часу он уснёт, то могла бы провести это время продуктивно. Например, развивая сына играми.

Дело в том, что минуты ползания, в моей голове, сопровождаются мыслями сожаления, о потерянном напрасно времени. Вывод таков: делами не занялась – это во-первых. Во-вторых, сама не выспалась и ребёнка не развила. Мне удалось найти выход, чтобы не считать время потраченным зря – начала молиться. Да, сперва сосредоточиться на молитве, когда по тебе ползает карапуз, очень сложно, но со временем навык развивается. Часто смотрю на сына и представляю то, что для Бога я такой же маленький непоседа.

В один из дней в моей жизни возник один вопрос к Богу, который я задавала в день по несколько раз. Настолько он был для меня важен. Я не могла услышать на него ответ, потому что в голове постоянно тараторила этот вопрос. И вот я лежу на кровати. Сын выползает на меня и несколько раз повторяет «пингвин (позже он стал говорить „питин“), пингвин». Он скинул пингвина на пол и не хотел ложиться спать, пока я его не подам. Подав ему любимого питина один раз, я в темноте только по звуку поняла, что этот питин снова летит в пустоту. Подавать ему игрушку, значит, опять и опять бегать за ней, пока ему не надоест. Я ему нежно объясняю, что надо поспать, а пингвин – потом, он подождёт. Твёрдо для себя решила, что больше питина подавать не буду. И не только пингвина, но и качели на детской площадке и много чего классного, что его ожидает, разве что после сна, которым он должен сейчас заняться. Но он не хочет и слышать, продолжая тараторить «пингвин, пингвин, пингвин…»

В этот момент меня осенило. Я ведь в отношении к Богу веду себя так же, как сын. Вовсе не хочу слышать Его волю, лишь повторяю одно и то же. В итоге в моей жизни появляется такая же тревога, как у сына, мол, я говорю, а меня не понимают. Мой сынок явно думал: «Раз мамочка не выполняет просьбу с первого раза, значит, она меня не слышит и нужно требовать ещё больше». В мою голову пришло понимание, что так же и мне лучше прекратить постоянно вопрошать и просто довериться Богу. Делать то, что мне по силам здесь и сейчас, в этот момент моей жизни.

Так, укладывание сына превратилось в процесс наблюдения со стороны за собой и общения с Богом. Я для Бога, как и мой сын для меня, – такой же шаловливый ребёнок. Сына в этот период жизни я укладывала без колыбелек, историй (сказок) и разговоров, стараясь создать максимальную тишину, потому что, когда я начинала что-либо напевать или рассказывать, он воспринимал всё как обращение к нему, тем самым отвечая в ответ.

Сын привык, что я постоянно общаюсь с ним, описываю всё, что происходит вокруг него. Такое взаимодействие непосредственно отразилось на процессе его засыпания: часто минуты укладывания давали мне возможность переварить наблюдения и знания, полученные за день. Мною было замечено, что в нынешнем воспитании тормозит развитие мальчиков – редкое прямое обращение родителей к ребёнку. То есть ребёнок может идти рядом, а мама или папа могут разговаривать с кем угодно, но не с ним. Родители нечасто обращаются с прямой речью непосредственно к ребёнку. Это очень тормозит развитие, потому что для развития человеческого детёныша самое главное – это пища для его мозга. Именно человеческому мозгу – супероргану, отличающему нас от животных – важна постоянная аналитическая или созидательная деятельность.

Например, для собачек важна ловкость. С самого рождения мама-собака, играя с щенятами, обучает их ловким движениям. Для орлят самое важное – свободный полёт, правильный взмах крыльями – родители птенчиков обучают их этому. Животные, в отличие от людей, не учат своих детей тому что, не является их самой главной задачей выживания. Но в наше современное время мы не «резвимся» с мышлением наших детей, не тренируем его личной беседой, не прислушиваемся к интеллектуальным нуждам ребёнка. Мы не учим летать наших орлят – мы включаем им видео на YouTube о том, как летать, а потом удивляемся, почему они не способны парить и балансировать на воздушных потоках.

Есть убеждение, что ребёнок сам развивается и ему в этом помощь не нужна. Однако это также ограничивает развитие интеллекта ребёнка, как и в том случае, если игривого котёнка закрыть в маленькой клетке.

Я творческая женщина, в моём окружении тоже много именно творческих и деятельных женщин. Как-то одна моя близкая подруга поделилась со мной мыслью, что она хочет отдать своего годовалого ребёнка в частный садик с 9:00 до 18:00. Девушка обеспеченная, её полностью содержит муж, она живёт в достатке. Мне стало искренне жаль её ребёнка, ведь его отправляют в чужую среду в тот самый момент, когда он познаёт мир через мамочку и папочку. До двух лет доверие ребёнка к родителям не знает границ. Он часто глазками спрашивает, можно ли взять что-то, а некоторые дети тычут пальцами в интересующий их предмет для того, чтобы его сперва коснулся родитель. Я уже представила судьбу этого маленького мальчика той самой подруги: он приходит в садик и оказывается среди пяти детей и двух учителей. У кого ему искать защиты и понимания? Каким бы прекрасными не были бы наши педагоги в подавляющем большинстве, они не будут улавливать каждую психологическую потребность ребёнка.

Допустим, он кушает огурец и ему интересно отгрызать и выплёвывать кусочки в тарелку. Что, скорее всего, сделает отечественный среднестатистический педагог? Скажет: «Так не делают детки! Прекрати!», а затем начнёт учить, как нужно правильно есть. Но подвох в том, что даже если для ребёнка очевидно, что нужно именно есть огурец, а не выплёвывать, то, может быть, он просто нашёл себе такую игру? Ему нравится откусывать твёрдую шкурку овоща и ощущать вытекающий сок во рту, ему просто не интересно жевать и глотать его. Тем более если он делает это впервые. Только осознанная и любящая мать может разрешить такую игру и затем превратить её в полноценное поедание огурца. Только мамочка может проявить любовь и откусить огурец перед малышом, а после, громко чавкая и припевая песенки, перенаправить эту игру в нужное русло. Только проницательной матери может прийти в голову мысль, что, может быть, малыш выплёвывает огурец, потому что ему нравится сочная мякоть, но он не может переживать жёсткую кожуру? И мать заботливо почистит для него овощ. Вариантов множество. Наш малыш желает прожить каждый из них! Мать превратит правила в игру. Только осознанная и любящая мать разрешит такую игру и затем превратить её в полноценное поедание огурца. Воспитатель скажет «Прекрати!», поругает или в лучшем случае заберёт огурец.