Диана Королькова - Мои 90-е. Истории о пережитом

Мы днем учились, вечером бегали в театр. На еду была выделена булка хлеба и банка кабачковой икры в день – пополам на утро и вечер, чайник в номере имелся, сахар и заварка не подразумевались. В один из завтраков мы решили несколько расширить свое меню за счет яичницы в буфете «Интуриста». К нам подошла буфетчица – роскошная кустодиевская женщина, сияющая своей неброской среднерусской красотой и (немного смущаясь) спросила, что, говорят, мы – доктора на какой-то супердиете, поэтому стройны, как ниточки. У красавицы была роскошная коса, глаза с поволокой, необъятная грудь, роскошные, немного колышущиеся бедра… Мы напоминали цыплят по рубль семьдесят пять, синюшных, с длинной тощей шеей; мысль о полной нашей бескормице не могла прийти в голову королеве интуристского буфета. И тут я раскрыла нашу тайну – огласила ей содержание нашего кошелька. Дальше включился сказочный механизм судьбы.

Красавица и ее подруга были «гражданскими» женами «лиц кавказской национальности», приезжавших постоянно в Москву по своим торговым делам и проживающим в этом отеле. Нас им представили и… почти удочерили.

Вечером мы с подругой в составе кавказской диаспоры и русских буфетных красавиц ужинали в ресторане «Интуриста». Я, пожалуй, за всю свою последующую жизнь не могла съесть такого количества мяса и чёрной икры. Много лет после – у меня, как у закодированного алкаша, появлялся рвотный рефлекс при виде этих продуктов. А потом все танцевали, а я в благодарность нашим кормильцам решила станцевать индийский танец для них прямо на небольшой сцене ресторана, оркестрик тут же великолепно подыграл мне – я, много лет занимавшаяся фигурным катанием, была обучена довольно эффектным танцам.

Чеченцы остолбенели. Мозгов у меня, чтоб почувствовать опасность, не было в тот момент вообще. И тут, видимо, мой ангел-хранитель присел мне на плечо (он отвлёкся на несколько предыдущих минут): встал главный из этой тусовки – высокий, тонкий как стрела, с огненно-черными глазами, мрачный как туча и спросил: «Муж есть? Дети есть? Как он тебя пустил сюда? Почему одна ехала?»

Я просто заревела, некрасиво размазывая сопли и слезы по лицу… очень стало страшно… Повисла минутная пауза, даже оркестр затих.

В этот миг решилась наша с подругой судьба. «Вождь» принял решение: мы были под его полной и непререкаемой защитой наши оставшиеся три дня учёбы. Утром нам приносили в номер королевский завтрак, Вождь спал в «гостиной» нашего 2-комнатного номера; приходил он очень поздно или очень рано, не знаю как будет правильнее – мы с подругой к этому времени уже давно спали в другой комнате, обменявшись впечатлениями от очередного спектакля и подготовившись к завтрашней учёбе. Уходил очень рано, мы почти не виделись, в номере только висел запах хороших сигарет и отличного парфюма. Ужин нам тоже приносили в номер. В ресторан больше не звали.

В день отъезда Вождь (я называла его так про себя, не могла запомнить имя) отвез нас на такси в аэропорт и прочитал лекцию про то, что женщина не должна быть без мужа и детей, что она не должна носить чемоданы, не должна танцевать перед чужими. Спросил, где мы работаем, как называется наша больница, я честно ответила на его вопросы, была благодарна за сказочных 3 дня.

Мы улетели, начались трудовые будни. И вот однажды прибежала в ординаторскую медсестра из регистратуры, за чашкой чая со смехом рассказала, что звонит какой-то совсем не русский дурак и просит к телефону доктора Наташку, очкастую такую, а фамилию не знает. «Совсем дурак!» – поставила диагноз регистратор. Я, опустив голову, старательно писала истории болезни. Мне стыдно до сих пор за свою трусость.

Как-то в самом начале 90-х отдыхали мы с сыновьями на Большом Фонтане – это приморский курортный район в южной части Одессы. Старшему было 10 лет, младшему – 3 года, а мужу не дали отпуск, и он остался дома.

Мы сняли сарайчик за рубль: 2 койки (младший спал со мной); туалет был общественный на трамвайной остановке – такой грязи я не видела ни до ни после. У детей был горшок. Душа не было, поэтому вечером в темноте мы пролезали через отодвинутую доску в заборе соседнего дома отдыха и потихоньку мылись в их душе. Готовили на примусе. Но было море, солнце и одесские мальчишки – друзья моего детства: с 5 лет бабушка каждое лето возила меня, бледного уральского заморыша, на оздоровление в Одессу. Тогда мы жили в саду у бабушкиной подруги. Когда пришёл черёд мне оздоравливать своих детей, уже не стало ни бабушки, ни её подруги.

Деньги на жизнь кончились неожиданно быстро. Перевод от мужа – копеечный – ожидался через неделю. А есть, да ещё и после моря, сыновья хотели постоянно! Денег у одесских друзей не было, а идеи и желание помочь имелись в избытке. И тогда на совете с одесскими друзьями созрела идея: они рвут в полях и приносят мне кукурузу, я её варю на примусе и сажусь торговать на аллее, идущей от санатория к морю.

Бабушки на легендарном одесском Привозе продавали кукурузу по 30 копеек. Я решила составить конкуренцию рыночным торговкам и продавать початок «царицы полей» за 15 копеек.

Трёхлетний сын сидел рядом, старший застеснялся, сделал вид, что он нас не знает, и пошёл гулять по аллее. Вернулся довольно быстро с интересной новостью: бабушки торгуют не только кукурузами, но ещё и какими-то зелёными плодами, которые называют «чёртовыми яблоками». Цена этому чуду природы – 10 копеек, и их охотно покупают. А самое главное, что растут они на деревьях в 50 метрах от аллеи, и сын уже слазил на дерево и принёс в «подоле» рубашки эти плоды. Мы сразу решили расширить ассортимент продаж, оценив фрукт в 5 копеек.

Спрос превышал предложение! Вечером друзья детства принесли кукурузу с полей, и, пока она варилась на примусе, мы все вместе устроили шикарный ужин с колбасой, купленной на наторгованные деньги. Мы рисовали себе радужные перспективы быстрого обогащения и постоянных роскошных ужинов с колбасой (тогда еще очень вкусной, без теперешних консервантов) и, чем черт не шутит, – с шоколадом.

Торговая карьера была прервана самым безжалостным образом: оказывается, мы должны были платить «оброк» и «не снижать цену» – как мне доходчиво объяснили назавтра местные «держатели аллеи» (так они представились). Однако мне часто везло на хороших людей! Выслушав меня и увидев, где мы живем и что едим, проанализировав всю ситуацию, – нам милостиво разрешили доторговать на аллее ещё 5 дней до получения перевода от мужа.

Дети были сыты, а ту золотую солнечную аллею и золотую солнечную кукурузу я помню до сих пор!

Шёл 1995 год. К сыновьям 17-ти и 10-ти лет добавилась годовалая дочь. А денег не было совсем. В геологоуправлении мужу не платили зарплату уже 3 месяца, декретные деньги были давно проедены, всё в доме, что могло представлять хоть какую-то ценность, давно было продано в комиссионке. Включая 6 серебряных чайных ложечек – моё наследство от бабушки.