Юлия Купрейкина - Наедине с самим тобой. Понять, чего хочет от вас близкий, и получить от него то, чего хотите вы

Моногамия – это дорогое удовольствие, которое может позволить себе не каждый вид. Биологически моногамия или полигамия зависят от глобальной задачи: нарожать побольше потомства любого качества или «лучше меньше, да лучше». Репродуктивная стратегия – это биологический механизм более надёжного закрепления ценной для вида наследственности. Производство человеческого потомства – это долго и дорого (мозг полностью созревает только к 25 годам), в одиночку доводить до ума деточку довольно непросто. Нужен «второй пилот». Без «любви» здесь никак. Но моногамные отношения требуют гораздо больших психологических трудозатрат, чем любое количество случайных связей. Поэтому, по мнению авторитетного для меня Данбара, у моногамных видов величина неокортекса больше, чем у полигамных. Выходит, что любовь и постоянство – это для умных и психологически зрелых представителей вида.

Стоит ли, говоря о близких отношениях, разделять мужчин и женщин? Так ли существенна разница между полами, чтобы делать на этом акцент?

Мозг человека, вне зависимости от его гендера, не отличается, существенных различий в потребностях нет. Женщина эволюционно «заточена» на получение максимального ресурса от мужчины. Как любой самке гоминида, ей важно, чтобы ресурсов было как можно больше, и не важно, есть у неё дети или нет. И это неплохо, ведь она, по сути, заботится о продолжении генов мужчины. Мужчине тоже выгодно вкладывать свои ресурсы куда-то в одно место, не распылятся. И если он уже вложился по полной программе, он будет «держаться» за своё.

Стоит сделать акцент не на наших различиях, а на сходствах, потому что в том, что касается отношений, они очевидны, и в основе их – наши потребности, обусловленные репродуктивной стратегией. Если бы самец был быком, а женщина – лебедем, то мы бы в ней не совпадали. А у нас один вид и очень много общего.

Специфические различия касаются того, как он/она будет выполнять свою роль. Женщина рожает ребёнка. Ей нужно отвлекаться на этот процесс, происходят гормональные изменения, в первые годы жизни она больше внимания уделяет ребёнку, нежели партнёру. Но это не различие, а условие – потому что ребёнок появляется в паре. Появление ребёнка влечёт за собой существенное изменение условий, а значит, и договоренностей в паре, и распределения функций. Об этом мы непременно поговорим в главе о договоренностях.

Итак, отличия – наша роль в зачатии потомства. Влияет ли это на отношения? Не думаю, что очень существенно. А если влияет, то только с положительной стороны. Женщина стремится собирать как можно больше ресурсов, выживать не только самой, но и обеспечить выживание ребёнка, и она не будет делить мужчину с другой женщиной. И мужчине точно так же важно не потерять женщину и потомство.

Больше сходств, чем отличий: мы одинаково хотим быть в эмоциональной безопасности. У нас одинаково проявляется чувство ревности – об этом говорит мой опыт работы с клиентами.

Нас часто зазывают на тренинги с громкими названиями: «Чего хочет женщина?», «Чего хочет мужчина?» Первые, конечно, предназначены мужчинам, а вторые женщинам. Но никто не проводит тренинги для себя. Задайте вопрос: «Что я сам/сама хочу?» Как ни парадоксально, скорее всего, ровно того же хочет и ваш партнёр, будь он мужчиной или женщиной. Потому что потребности у нас одни, и это нужно принять как данность.

Конечно, форма удовлетворения этих потребностей может быть разной. Для одного знать, что его любят, – значит постоянно слышать вопрос «Как прошёл твой день?». Для другого «любовь не любовь» без букета роз на день рождения. Для третьего – без совместного (или, напротив, раздельного) отпуска. В какой форме удовлетворять потребности своего партнёра в понимании, принятии, безопасности, нужно выяснять, узнавая его. И это не разовое мероприятие – это целая жизнь. Но в самих потребностях мы похожи. Мы оба заложники нашего неокортекса, так почему бы нам вместе не развести огонь – пусть один хочет греться, а другой жарить мясо?..

Авторитетный специалист в области отношений Джон Готтман утверждает, что «удовлетворение от секса, романтических отношений и страсти в браке у женщин почти на 70 процентов зависит от качества дружеских отношений с супругом. Для мужчин определяющим фактором почти на 70 процентов также является качество дружеских отношений с супругой. Вывод: мужчины и женщины – люди с одной планеты». А я добавлю: мы одного вида, «одной крови», а значит – общего между нами существенно больше, чем различий. Рассуждая с позиции эволюционной биологии, антагонизм мужчины и женщины нелогичен и противоестественен. Этак продолжить род совсем было бы невозможно.

Если человеку предложить удовлетворять его потребности в безопасности и принятии – не раз, а системно, – он вряд ли откажется. Обычно люди не отказываются от такого дара. Критически ситуации, когда человек не может оценить то, что ему предлагают, случаются, но это не правило, а исключение. Человек может просто не знать, что ему дарят, – у него совсем нет подобного опыта и знаний. А когда он узнает, может быть очень благодарен.

У нас есть биологическая потребность стремиться к близким отношениям: мозг доволен, что есть вероятность передать гены будущему потомству, и он в ответ на «правильное поведение» даёт нам целый «химический букет» радости.

Мозг поощряет нас за то, что мы в отношениях: когда у нас надёжные и безопасные отношения, мы получаем бесперебойную подачу важных для хорошего настроения и, в сущности, счастья нейромедиаторов, а именно окситоцина, дофамина и серотонина. Мир в буквальном смысле «расцветает», когда рядом любимый человек, который понимает, принимает, дарит внимание и подарки.

Безопасная близость способствует снижению уровня кортизола – гормона, который вырабатывают наши надпочечники в ответ на эмоциональный или физический стресс. Любовь исцеляет, – говорят поэты, но то же самое говорят и биологи. Любовь – прекрасный помощник в коррекции тревожных расстройств. Обнимает тебя близкий человек – и жить уже проще, стресс частично нивелирован, мы верим: «я не одинок, всё будет хорошо, рядом тот, кто будет со мной до конца в моих переживаниях и моей боли».

Отсутствие близости чревато для нас отсутствием красок жизни: мы видим мир графичным, однотонным, «чёрно-белым». А уж если происходит разрыв отношений, нам становится по-настоящему больно. И это не метафора.

Близкий человек встроен в нашу картину мира и имеет даже «анатомическое представительство» в нашей голове – за все наши общие впечатления, ощущения и воспоминания отвечает определённый нейронный комплекс. Мы думаем о партнёре – «загораются» определённые «лампочки». Когда же лейтмотивом любых мыслей становится то, что они – часть уже не настоящего, а прошлого ( «мы уже не вместе» ), «лампочки» замыкают. «Вот на этой полке в шкафу лежали его вещи» , – замыкание! «Он очень любил этот сорт чая» , – стоим рядом с полкой в магазине, и вновь «искрит». Пока эти нейронные дорожки зарастут, должно пройти время: гирлянды, возможно, ещё будут загораться, но, по крайней мере, не будут обжигать.