Катерина Демина - Дети и деньги. Что разрешать, как запрещать, к чему готовиться

Вокруг нашего участка валандалась группа подростков, пять четырнадцати-пятнадцатилетних долгоногих и длинноруких гоблинов. Заняться им было решительно нечем, они лениво перебрехивались, иногда пытались срывающимися басами вызвать на улицу своих подружек, чем мешали заснуть моей новорожденной дочери. В конце концов я не выдержала.

«Так, – вышла я из ворот, поза классическая: “руки в боки, и мне наплевать, на каком ухе у тебя тюбетейка”. – Ты, длинный, иди сюда. Совсем заняться нечем?»

«А че?» – в глазах одновременно испуг и вызов.

«Вот эту кучу дров видите? Переколите всю и уложите в поленницу. Заплачу».

Они не читали «Тимура и его команду», но радостно бросились к куче дров. Еще бы, наконец-то нашлось занятие. И инструмент я им выдала: не какой-то там дедовский топорик, а настоящий канадский колун на желтом топорище. Надо было видеть, как они под ним качались, пытаясь хилыми ручонками осуществить богатырский замах. В какой-то момент мне пришлось вмешаться, когда я каким-то чудом углядела, что один из них пытается «поддержать» падающее полено, пока другой замахивается.

Они пыхтели и потели часа полтора. Они уже забыли об оплате, им важно было победить эту злосчастную кучу дров. От денег они гордо отказались, я вынесла им огромный пирог с начинкой, они ели его стоя и обсуждали «как я круто замахнулся».

И еще одну историю я вспоминаю со смешанным чувством стыда и гордости. Ну и со смехом, конечно.

Это был наш первый визит в столицу Великобритании. До сих пор мы жили в маленькой деревушке и дальше соседних городков не выбирались, а тут собрались, взяли пятерых младших детей и поехали в Лондон смотреть развод караула перед Букингемским дворцом. Караул произвел не очень сильное впечатление, и мы пошли в дивный парк напротив дворца, гулять и расслабляться.

Мы вышли на красивую лужайку, на которой были расставлены ряды садовых кресел и сидело довольно много людей, явно чего-то ожидавших. Не успели подойти, как на лужайку вышел… военный духовой оркестр! Тот самый, что играл при разводе караула. Оркестр промаршировал в ротонду на лужайке и принялся играть венские вальсы, джаз и прочую прекрасную музыку. Публика была в восторге.

Наши мелкие девчонки (3 и 4 с половиной года) тоже обрадовались и пошли танцевать перед площадкой. Благообразные английские бабушки пришли в еще больший экстаз и начали аплодировать уже танцовщицам. И тут моя тринадцатилетняя сестра выкинула такую штуку: она дала четырехлетней Юльке литровый бумажный стакан из-под газировки и сказала: «Видишь, вам хлопают? Иди, подойди и скажи: «Мани, мани!»

За несколько секунд стакан оказался наполнен фунтовыми монетами. Страшно довольные, наши побирушки подскочили к нам и начали кричать: «Мама, мама, смотри, сколько денег!» Мы с моей мачехой готовы были сгореть от стыда. Пригибаясь, как под обстрелом, мы выбрались с концертной площадки и побежали к выходу из парка, каждую секунду ожидая свистка полисмена. Эти два обормота – сестра и брат – бежали за нами, хохоча во все горло.

Мы упали в какой-то пиццерии и пересчитали добычу. 40 фунтов с мелочью. Огромные деньги. Хватило на обед на шесть человек (ну, самая маленькая, грудная, не участвовала). Мы не могли найти слов, чтобы выразить детям наши противоречивые чувства. Так и ели эту шикарную пиццу молча.

«Дорогой дедушка Мороз!

Меня зовут Саша, я учусь в четвертом классе, очень хорошо, без четверок. Я хорошо себя веду, помогаю маме, занимаюсь музыкой и рисованием.

Дорогой дедушка Мороз! Не мог бы ты принести на Новый год мобильный телефон (далее следует марка телефона) с камерой, МР3-плеером, лучше красного цвета. Я видела такой в журнале. Я очень хочу такой.

Если у тебя нет возможности принести мне мобильный телефон, подари мне, пожалуйста, красный мохеровый свитер с люрексом, как у мамы.

Всего хорошего, до свидания».