Влад Касторный - Отличники. От других…

– А еще, мы очень любим фотографировать места, где путешествуем. Папа потрясающие фотки делает. Они даже в журнале печатались, – с энтузиазмом вмешалась Маша. – Я тоже начала учиться фотографии.

– У нашей девушки талант фотохудожника. Она схватывает саму суть места, чувствует его душу, и ее фотографии всегда говорят о себе сами, – одобрительно гудел Федор Тимофеевич. – Особенно хорошо у нее получаются портреты. Она Вас еще не сфотографировала?

– Смотри, перехвалишь, пап. – Маша звонко рассмеялась.

Она, грациозно потянулась в шезлонге, вытащила из сумки большой зеркальный фотоаппарат «Canon» и, привстав на локте, нацелила на меня объектив, сделала серию снимков, сверкнув озорной улыбкой из-за видоискателя. Ее подсохшие уже, длинные каштановые волосы разметались по плечам, а я почему-то подумал, что ей очень пошла бы профессия фотожурналистки.

– Владик, ты чего такой смурной? – Маша тревожно заглянула мне в глаза. – Можешь посидеть здесь минут пять, постеречь наши вещи, пока мы с папой сходим переодеться?

Ее обезоруживающая улыбка и уверенный взгляд приковали меня к шезлонгу. Маша ловко встала на ногу, подхватила костыли, и двинулась в сторону автостоянки, высоко подняв голову. Федор Тимофеевич, подхватив сумку, поспешил за ней, нагнал на каменной лестнице и помог подняться. Я задумчиво наблюдал за ними, размышляя о том, что с таким увечьем ей даже просто ходить – уже подвиг. Я восхищался ей. Она такая настоящая, и ни разу не дала повода себя пожалеть. Мы были на равных. Нет, определенно мне сегодня повезло! Познакомиться с такой девчонкой! Обернувшись, я заметил, что все из нашего лагеря уже ушли с пляжа, должно быть, на обед. Разные мысли роились в моей голове, никак не желая выстраиваться в какую-то цепочку. Я привстал на носочки, стараясь заглянуть поверх бетонного забора, за которым скрылись мои новые знакомые. Вдруг, увидел над бетонными блоками, ограничивающими зону пляжа, знакомый профиль гордо поднятой головы, волосы, собранные в длинный хвост, а потом и всю Машу. Она была одета в свободно развевающуюся на ветру красную клетчатую рубаху, элегантные, облегающие ноги и слегка расклешенные внизу джинсы и белые кроссовки. Подсознание подсказывало мне, что здесь что-то не стыкуется. Я понял: девушка шла ко мне, красиво, даже грациозно, лишь слегка припадая на правую ногу. И у нее не было никаких костылей. Она смеялась, приветливо глядя на меня. Я встал и замер от восхищения, растерянно рассматривая её.

– Ты – удивительная девушка! – Крикнул я, когда она приостановилась метрах в пяти от меня. Я не стеснялся говорить ей комплименты, – это потрясающе!

Мне захотелось прикоснуться к ней. Я все еще сомневался, что это не мираж. Неуверенно подошел, поправил зачем-то её волосы, положив длинный хвост на плечо.

– Мы с тобой еще увидимся? Или это сон, после которого необходимо просыпаться и идти по обыденным делам…?

Я смотрел в ее зеленые с искорками глаза, пытаясь найти в них признаки снисходительной улыбки. «Ведь я младше ее как минимум, на год» – проговорил я про себя итог своих вычислений

– Если захочешь, можно, – ответила Маша, и в голосе ее слышались теплые нотки. – Мы еще завтра будем на пляже утром, а потом уедем домой. Пойдем, заберем твои вещи, и ты меня проводишь до машины.

Я подхватил ее сумку, и мы медленно пошли по камням к моим вещам. Я быстро надел шорты, рубашку и сандалии, взял сумку с книжкой и так и оставшимся сухим полотенцем. Маша взяла у меня сумку с фотоаппаратом, достала его и, отойдя на пару шагов, нацелилась на меня объективом. Потом, секунду подумав, подошла ко мне, и попыталась рукой расчесать мои волосы. Улыбнувшись, вернулась на позицию, и сделала несколько снимков меня на фоне моря и гор.

– Маш, а можно я тоже попробую тебя сфотографировать? – мне срочно требовалось потрогать этот заморский, по всей видимости, профессиональный фотоаппарат. А может быть я хотел запечатлеть красоту и грациозность девушки.

Она легко протянула его, накинув ремень мне на шею.

– Давай. Я с удовольствием! Нажимай кнопку наполовину – откроется объектив, и ты увидишь меня в зеркале. Вот этим кольцом настраивается резкость. Можешь отрегулировать свет этим рычажком колечка диафрагмы. А потом дожимай кнопку спуска, только не держи долго, а то он автоматически серию снимков сделает. На всякий случай, не опускай аппарат, пока полностью не отпустишь кнопку. Понял?

– Ага.

Я навел фотоаппарат, приятной тяжестью нагрузивший мне руку, на девушку, отошедшую от меня на пару шагов, и поймал в фокус ее на фоне живописной скалы в конце пляжа, красиво спускающейся в море.

– Посмотри сюда, пожалуйста, – крикнул я Маше, невольно залюбовавшись профилем ее гордо поднятой головы с развевающимися на ветру волосами.

Она начала поворачивать голову ко мне, и я дожал кнопку до упора, намеренно удержав ее пару секунд. Фотоаппарат исправно отработал серию щелчков, запечатлев девушку почти в движении.

Маша рассмеялась, глядя в мои восторженные глаза, и сказала:

– Только не говори, что никогда не фотографировал.

– А я и не говорю, – смутился я. – Я тоже очень люблю снимать и сам печатаю фотки на увеличителе. Меня мама научила. Она классно их делает. У нас дома есть небольшая комната-чулан, которую я оборудовал под фотолабораторию. Табличку вешаю на дверь «Не входить – идет процесс!», чтобы мне не мешали, проявляю… А потом люблю рассматривать на фото те места, где побывал и тех людей, с кем встречался. Наутро, весь пол в комнате бывает усыпан высохшими, скрученными в трубочки фотографиями на газетах. Так что их невольно видит вся моя семья.

– Знаешь, я тоже люблю все делать сама. Можно любых эффектов добиться, подержав фотографию в различных растворах. А недавно, папа привез из Москвы несколько цветных пленок и реактивы. Я, когда приеду домой – попробую цветные напечатать. Кстати, ты меня именно на такую пленку нащелкал.

Мне показалось, Маша не хотела уходить, воодушевленно рассказывая мне о своем увлечении. Потом, словно опомнившись, она протянула мне руку. Я снял с шеи фотоаппарат и вернул ей, осторожно помогая засунуть его в чехол.

– Пойдем, а то папа, наверное, уже изжарился в машине – нотки сожаления в Машином голосе подтвердили мою догадку.

Я взял ее под руку, и почувствовал, как тяжело она на нее оперлась.

– Прости, Маш, я должен был догадаться, что тебе тяжело стоять. Но ты так здорово ходишь, не подаешь виду, что тебе бывает трудно. Я восхищаюсь твоим мужеством, умом, красотой, грациозной ловкостью. Ты обязательно будешь легко ходить, бегать и, может быть, станешь спортсменкой.

Она долго посмотрела на меня погрустневшим взглядом.