Тимофей Черепанов - Птицы в кадре. Записки фотоохотника

А как они непрочны, известно каждому, кто имел дело с так называемыми очевидцами или свидетелями. В кругу знакомых я получил благодаря своему увлечению репутацию «орнитолога» (коим отнюдь не являюсь), и ко мне часто обращаются с таким примерно вопросом: «К нам на участок прилетает птичка. Похожа на воробья, но не воробей. Грудка красная (голубая, зелёная…), хвостик длинненький… Подскажи, кто это?». Понятно, что по такому описанию птицу не узнает никакой даже настоящий орнитолог, поэтому я даю спрашивающему самый полный определитель и предлагаю поискать самому. Через некоторое время определитель откладывается в сторону со словами «нет тут этой птицы». Ура, в науке сделано очередное открытие: обнаружен новый вид!

Конечно, это лишь шутка, однако в каждой шутке есть, как известно, лишь доля шутки. Степень, до которой современный житель мегаполиса не знает окружающий его мир, включая и птиц, просто поразительна. Общение с живой природой заменяют устройства с мерзким названием «гаджеты» (ещё одно не самое лучшее заимствование). Услышав пение соловья в ближайших кустах, кто-то закроет окно, потому что соловей мешает смотреть очередной кровавый триллер. Ребёнку, не утерявшему ещё свойственного всему живому любопытства и увидевшего в парке чижа, мамаша на вопрос «что это за птичка?» скорее всего ответит: «Синичка». Это совсем не выдуманная сцена – я её не раз наблюдал в парке «Царицыно». Когда на отдыхе в Крыму я показывал сделанные там же фотографии птиц, то встречал обычно недоумённое:

– Где живут такие птицы?

– Да тут и живут, рядышком.

– Не может быть! Да вам надо книгу написать!

Вот, пишу…

Пишу, потому что вижу такую необходимость. Хотя совсем не считаю себя ни орнитологом, ни выдающимся фотографом-анималистом, ни, тем более, мастером изящной словесности. Я вырос в таёжной уральской деревне – без телевизора и прочих «гаджетов». От природы там, как говорят, не спрячешься: она вокруг. Но и там я птиц знал очень плохо. Вороны, сороки, дрозды (без различия по видам), синицы – то же самое. Воробьи – без знания, что они полевые. Ласточки – деревенские и береговушки. Коршун, который на самом деле – канюк. Сойка, которую в той местности называют ронжей. Дятлы – тоже просто дятлы, разве что желна из них выделялась. Боровая дичь – рябчики, тетерева, глухари, на которых даже сам охотился ещё будучи школьником. Потом, уже в городской жизни, часто снились по ночам то глухарь, токующий на старой «бортевой» сосне на фоне зари, то тетерев с хвостом-лирой, то рябчик – петушок с чёрным галстучком. И вспоминались промахи, когда птица улетала. Потом, со временем, это сожаление сменилось радостью за оставшуюся в природе красоту.

Но вот что касалось, по ставшему крылатым выражению Ильфа и Петрова, «мелкой птичьей сволочи», певшей в ближайших кустах, то всё знание ограничивалось лишь тем, что она существует. Различать её представителей я начал лишь занявшись фотоохотой, одновременно поразившись собственному незнанию о богатстве орнитофауны даже в ближайшем окружении дачи. Древние мудрецы говорили, что неназванное – не существует. Там, где люди ещё не утеряли связи со своей прародительницей – природой, не существует никаких бездушных «высот 220». Каждый пригорок, ручеёк, приметное дерево имеет своё название. Что же тогда говорить о птицах? У многих даже не одно, а несколько имён, раскрывающих ту или иную сторону её облика, поведения, голоса, места обитания. Но современный горожанин этого уже лишён. Не хотелось бы, чтобы бесповоротно. Потому и пишу.

Существует два способа классификации птиц. Один, общепринятый – это систематический, по отрядам, семействам, родам и видам. Именно так построены все определители. Как я уже отметил, чтобы ими пользоваться, надо хотя бы в общих чертах иметь представление об этой классификации, а новичку это недоступно. Для новичка удобнее другой способ, называемый зоогеографическим. По такому принципу написаны, например, книга Иржи Феликса «Птицы садов, парков и полей» – из-во «Артия», Прага, 1980, замечательная книга А.С.Мальчевского «Орнитологические экскурсии» – настоящее пособие для бёрдвотчеров! Это когда животные описываются по местам обитания. Они ведь не живут где придётся, поскольку тесно связаны с определённой средой. Я очень хочу по возможности не использовать в книге специальных терминов, отпугивающих неискушённого читателя, но кое без чего всё же обойтись не получится. Однако, если я сейчас приведу определение этого слова из словаря или учебника, то в нём будут присутствовать другие, ещё менее понятные термины, которые тоже придётся объяснять. Поэтому скажу совсем на бытовом уровне: биотоп или биокомплекс – это та среда, в которой обитают определённые живые организмы. В старых русскоязычных книгах вы можете встретить другое слово – стация. Ведь все знают, что соловьи поют в кустах, чаще всего у воды, большинство куликов обитает в озёрах и болотах, филин живёт в глухом лесу, а камышевка, судя по названию, обитает где-то в камышах. Догадываются даже те, кто камышевки и в глаза не видел, а если и видел, то не подозревал, что это она и есть.

Конечно, такая классификация не является, да и не может являться безупречной, потому что птицы, как это ни банально звучит, летают, а также мигрируют в зависимости от наличия или отсутствия кормовой базы, гнездования и иных причин. В книге замечательного русского писателя Сергея Тимофеевича Аксакова «Записки ружейного охотника Оренбургской губернии» по этому поводу сказано: «Нельзя определить с точностью, на каком основании такие-то породы птиц называются болотною, водяною, степною или лесною дичью, ибо некоторые противоположные свойства мешают совершенно правильному разделению их на разряды; некоторые одни и те же породы живут иногда в степи и полях, иногда в лесу, иногда в болоте. … Итак, надобно оставить. притязания на совершенную точность: довольно, если распределение сделано приблизительно верно и на каком-нибудь положительном основании». К тому же мне представляется более правильным не разбивать птиц одного семейства или рода по разным частям книги. Так, биологически близкие аисты белый и черный совершенно различаются по местам обитания. Если первый гнездится буквально на крышах домов, то второй – в самых глухих участках леса. Серая ворона спокойно роется в мусорном баке на глазах у людей, сорока тоже это делает, но уже не на глазах, а родственную им сойку или кедровку в селе можно встретить лишь в голодный год, а в большом городе – уже только в парке. Ворон вообще предпочитает на глаза не попадаться. Так что при написании книги я подходил к этому вопросу «диалектически», исходя прежде всего из удобства для читателя. В конце приведены указатели русских и латинских названий птиц.

Читать дальше