Борис Бублик - Огород по-новому. Революционный метод «ничего-не-делания»

В рассказе «Хлеб для собаки» Владимир Тендряков описывает душевные терзания своего героя (9-летнего мальчика Володи Тенкова, прототипом которого явно был сам автор). Речь в повести шла о недоброй памяти 33-м годе. Володя, семья которого получала «ответственный паек», ежедневно наблюдал жизнь пристанционного парка, куда сгружали умирающих от голода «недобитых куркулей». Сцены этой жизни заставляли Володю метаться между «классовой справедливостью», просто сочувствием, готовностью поделиться вареной картошкой и куском хлеба и житейской мудростью: «Чайной ложкой море не вычерпаешь». Меня тронул этот рассказ. Помню, я любил своих учительниц, и память до сих пор хранит чувство стыда перед некоторыми из них, жившими впроголодь. «Я жил в пролетарской стране и хорошо знал, как стыдно быть у нас сытым» («Хлеб для собаки»). А я был сытым. И стеснялся этого.

Строго говоря, и в Сибири-то мы оказались только потому, что отец мог себя и семью прокормить. Нас – семерых – не заставили голодать в ссылке даже «милые шалости» односельчан. То приметливые соседи выкопают ночью картошку, которую мы посадили днем. То пытливые следопыты найдут в потемках погреб с запасами на долгую сибирскую зиму. То заботливые табунщики разберут изгородь вокруг снопов, дозревающих в суслонах (суслон – это несколько снопов, поставленных в поле для просушки стоймя, колосьями вверх, и покрытых сверху шапкой-снопом). То корова наша «не найдет» дорогу домой из череды. То на раскорчеванную нами поляну в лесу ОРС (орган рабочего снабжения) лесозавода зашлет трактор с плугом – участок «национализируется» лесозаводом, а мы корчуем новый клочок земли в тайге… Отец все делал со страховкой на случай таких «шалостей».

Мы не голодали даже страшной весной 1947 года, когда скудные продуктовые карточки и те не отоваривались продуктами. И вместо мыла, и вместо крупы, и вместо мяса выдавался спирт коричневого цвета – его называли табуреточным. Предполагаю (могу, впрочем, и ошибаться), что это был древесный метиловый спирт – древесина была самым доступным сырьем в таежном крае. Возможно, лавина умерших той весной пополнялась и за счет этого яда – но до диагностики ли тогда было?..

В детские и юношеские годы я с удовольствием – в меру сил и разумения – снимал толику тяжкой ноши огородных забот с отца («семья-то большая, да два человека всего мужиков-то…»). Теперь-то я знаю, как можно было снять львиную долю. Но…

И сегодня мне горько оттого, что миллионы огородников – трудоголики (какими были «отец мой да я»), и даже, как бы помягче сказать, кичатся этим. Не чтить их трудоголизм – большой грех, святотатство. Но не помочь (хотя бы тысячам) смирить его – куда бóльший. Откликнитесь, дорогие читатели! Уймите пыл! Распрямитесь, вдохните полной грудью… «Куда как чуден создан свет!» Но, чтобы увидеть это, надо поднять глаза от опьяняющей земли, выпрямиться.

Не могла даться легко книга о том, что в огороде можно байдикувати (укр., «бить баклуши») и получать от этого удовольствие – и от самого процесса, и от результатов. Трудно было выстроить концепцию книги, построить такой ее образ, чтобы она не вызывала у опытных дачников-огородников отторжения. Мне много – подчас на очень высоких тонах – помогал Владимир Левдиков (одесский Клуб осознанного земледелия). И эти слова – не расшаркивание. Вот его «вспышка»: «Неправда, что самое нужное в твоем огороде орудие – наручники. В твоих руках дирижерская палочка, которой послушен весь оркестр – от актиномицетов до воробьев». Невероятно точный образ – дирижерская палочка! Немалую помощь в выстраивании концепции оказал и двухчасовой фильм про райский (то есть про наш) огород, который снял Володя. Низкий ему поклон.

Заметное влияние на книгу оказало тесное общение с Н. И. Курдюмовым и известным ученым-картофелеводом А. С. Удовицким (Костанайский НИИ сельского хозяйства, Казахстан).

Контакты с Николаем Ивановичем Курдюмовым – привычное дело. Мы с Ником словно бы поменялись годами – хоть он чуть ли не вдвое моложе меня, но именно ему (в том числе и в этой книге) регулярно приходится спускать меня с небес на землю, умерять мою увлеченность. Я в неоплатном долгу перед Николаем Ивановичем – основателем и директором шахты «Умное земледелие», где я добываю уголек: Николай Иванович часто и привычно подставлял мне плечо.

А на Андрея Степановича Удовицкого – как на «свежего» человека – я набросился со всем энтузиазмом. Он щедро позволял мне откусывать немалые шматки от своего каравая, и те страницы, где они укладывались, стали, как мне кажется, лучшими в книге. После слов «Спасибо, Андрей Степанович» хочу поставить десяток восклицательных знаков.

Книге, несомненно, пошло на пользу мое тесное взаимодействие с лидерами российского союза «Сияние» Дмитрием и Наталией Иванцовыми. Мы с Димой и Наташей на некоторые проблемы смотрим по-разному. И это здорово, потому что приходится приглядываться внимательнее ко многим вещам, мимо которых, не будь рядом Иванцовых, прошел бы, не останавливаясь.

Нельзя не сказать и о том, что каждый (буквально каждый!) день меня сдерживала, а заодно и поддерживала моя жена Тамара Федоровна. Воздать должное моей многотерпеливой «бабульке» – слов не хватит. Кланяюсь до земли!

А что касается нашего сотрудничества с Вадимом Клеймановым (харьковский Клуб природного земледелия и здорового образа жизни) в процессе написания книги, то оно может служить образцом клубной работы (как ее понимали Брокгауз и Ефрон). Я очень благодарен Вадиму за интерес к работе, поддержку и терпение.

Наконец, не могу не признаться, что новые сюжеты и даже текст складывались во время лекций и семинаров, и искренне благодарю тысячи слушателей-соавторов из клубов природного земледелия и центров «Сияние» Украины и России.

Разговор об огороде удобнее всего привязать к календарю, так что на грядках мы с читателем проживем сезон за сезоном. И без этой вводной главы можно, строго говоря, обойтись. Можно, к примеру, находить рецепты на каждый день, не интересуясь ни принципами природосообразного земледелия, ни тем, как оно зарождалось. И даже не видя его цельного образа. Но с вводным объяснением все-таки лучше. Оно как бы приподнимает наблюдательного читателя, делает обзор шире, картину понятнее. С ним легче выявлять и использовать связи между явлениями биоценоза и непрерывно пополнять копилку доводов в пользу его самодостаточности. В конце концов, на выявление связей надо настроиться, так что начнем.

Понимание того, что землепользование должно считаться с Природой, угождать и подражать ей, зрело с давних времен. Древнеримский философ и писатель Луций Сенека сказал две тысячи лет тому назад: «Человек подчинит природу, лишь научившись подчиняться ей». Какое удивительное предвидение! Какое точное понимание безусловного верховенства Природы, того, что она первична и только она может решать, что можно с ней делать, а чего нельзя. Близок по смыслу и афоризм английского философа и естествоиспытателя, монаха-францисканца Роджера Бэкона, которому уже восемь сотен лет: «The Nature rules the one, who follows its rules». Обычно в русскоязычной литературе используется перевод: «Природой правит тот, кто следует ее правилам». Но я бы сказал иначе: «Природой рулят ее рулями». Так не только лаконичнее, но и выпуклее игра слов оригинала.