Стивен Кинг - Темная половина (Dark Side)

Он подождал чуть-чуть, а затем проговорил нечто сногсшибательное, но столь обычным тоном, что Алан не сразу даже и среагировал.

– Вы сказали, что он, возможно, был свидетелем убийства? Вы уверены, что вы действительно не подозреваете его самого в совершении этого преступления?

– Ну... я...

– Я только спрашиваю, – продолжал Притчард, – поскольку люди с мозговыми опухолями часто делают очень странные вещи. Причем своеобразие и необычность таких действий прямо пропорциональны интеллекту мужчины или женщины, их совершивших. Но у мальчика вообще не было мозговой опухоли, знаете ли, – по крайней мере в общепринятом смысле этого термина. Это был очень необычный случай. Чрезвычайно необычный. Я прочел всего о трех подобных случаях с 1960 года, причем о двух – уже после ухода в отставку. Ему сделали стандартные нейрологические исследования?

– Да.

– И?

– Они дали отрицательные результаты, относительно каких-то посторонних образований.

– Я не удивлен. – Притчард помолчал несколько секунд, затем добавил: – Вы не совсем откровенны со мной, молодой человек, верно?

Алан прекратил свои настенные развлечения с тенями и подался вперед в кресле.

– Да, боюсь, что так. Но я очень хотел бы узнать, что вы имели в виду, говоря, что у Тада Бомонта не было мозговой опухоли «в общепринятом смысле этого термина». Я знаю обо всех конфиденциальных условиях в отношениях между докторами и пациентами и не знаю, поверите ли вы человеку, с которым разговариваете впервые в жизни – и к тому же по телефону. Но я надеюсь, что вы все же поверите мне, если я скажу, что я на стороне Тада и что я абсолютно уверен в его согласии на то, чтобы вы рассказали мне обо всем, что мне нужно узнать. У меня нет времени, чтобы организовывать его звонок вам и давать на это свое формальное согласие, доктор, – мне это надо знать сейчас.

И Алан сам удивился, обнаружив, что все это – правда, или по крайней мере, что он верит, что это правда. Его начало охватывать непоколебимое чувство, что сейчас происходят какие-то важные события. События, о которых он не знал еще... но скоро узнает.

– У меня нет никаких проблем, связанных с рассказом об этом случае, – спокойно ответил Притчард. – Я не раз подумывал, не стоит ли мне сообщить обо всем этом и самому Бомонту, а не ограничиться простым уведомлением, что операция в госпитале прошла нормально, сразу после окончания хирургического вмешательства. Я чувствовал, что это может очень заинтересовать его.

– Что же это было?

– Я как раз подступаю к этому, смею вас уверить. Я не сообщил его родителям, что обнаружилось при операции, потому что это не имело особого значения в любом практическом аспекте, а мне не хотелось связываться с ними ни по какому поводу. С его отцом – в особенности. Тот мужик, должно быть, родился в пещере и провел свою молодость, охотясь на мамонтов. Поэтому в то время я решил сказать им только то, что они хотели и могли услышать и понять, и отделаться от них поскорее. Затем, конечно, и время сыграло свою роль. Вы теряете связь с пациентами. Я подумал было написать Бомонту письмо, когда Хельга показала мне его первую книгу, и не раз еще возвращался к этому своему намерению. Но я также чувствовал, что он может и не поверить мне... или не проявит какого-либо интереса... или может подумать, что я немного спятил. Я не очень-то знаю знаменитых людей, но мне их жаль – я подозреваю, что их жизнь имеет оборонительный, неорганизованный, печальный характер. Мне показалось, что лучше не трогать спящую собаку. А теперь к делу. Как говорят мои внуки, кончай лодырничать.

– Что случилось с Тадом? Что привело его к вам?

– Фуги. Головные боли. Призрачные звуки. И наконец...

– Призрачные звуки?

– Да, но вы не должны мешать мне говорить так, как я привык, шериф. – Алан вновь ощутил несокрушимое высокомерие з голосе старого доктора.

– Все правильно.

– Наконец, был припадок. Все проблемы были вызваны небольшим вкраплением в надлобной доле. Мы делали операцию, предполагая опухоль. А опухоль оказалась близнецом Тада Бомонта.

– Что?

– Да, в самом деле, – ответил Притчард. Голос звучал так, словно шок у Алана Пэнборна весьма порадовал его собеседника. – Это не столь уж и редко. Близнецы часто поглощаются в утробе матери но очень редко такое поглощение бывает неполным; но необычным было месторасположение этого постороннего вкрапления, а также то, что оно начало развиваться. Такие ткани почти всегда остаются инертными. Я полагаю, что проблемы у Тада, возможно, были вызваны ранней половой зрелостью.

– Минутку, – попросил Алан. – Одну минутку. – Он читал фразу «его сознание покачнулось» раз или два в каких-то книгах, но здесь впервые он ощутил это на самом себе. – Вы говорите мне, что Тад был двойняшкой, но он... он как-то... как-то съел своего брата?

– Или сестру, – поправил Притчард. – Но я предполагаю, что все же брата, поскольку, я думаю, поглощение происходит намного реже именно в случаях близнецов-братьев. Это мнение базируется на статистических данных, а не на твердых фактах, но все же я ему верю. А поскольку близнецы-двойняшки всегда относятся к одному полу, ответом на ваш вопрос будет слово «да». Я полагаю, что Тад Бомонт как-то съел своего брата в материнской утробе.

– Иисус Христос, – сказал шериф тихим голосом. Он не мог вспомнить, слышал ли он что-нибудь столь ужасающее или столь необычное за всю свою жизнь.

– Вы говорите так, словно потрясены, – заботливо произнес доктор Хью Притчард, – но на самом деле для этого нет никаких оснований, если только вы рассмотрите все это дело под правильным углом зрения. Мы ведь говорим не о Каине, убивающем своего брата Авеля камнем. Здесь ведь не случай убийства; это просто некий биологический императив, который мы еще не понимаем, но работаем над раскрытием его тайны. Возможно, плохой сигнал, вызванный какими-то нарушениями в эндокринной системе матери. Мы даже не говорим о внутриутробном плоде, если применять точные термины, в момент абсорбции в утробе миссис Бомонт существовало лишь два конгломерата тканей, видимо, еще без человеческих свойств и качеств. Живые амфибии, если позволите. И одна из них – более крупная и сильная – просто задавила более слабую, смяла ее... и поглотила.

– Это звучит чертовски биологически, – пробормотал шериф.

– Разве? Вообще, да, немного есть. В любом случае, поглощение оказалось неполным. Небольшой фрагмент другого близнеца остался целым. Этот посторонний предмет – я не знаю, как правильнее или точнее его обозначить, – вплелся в ткань, ставшую позднее мозгом Тада Бомонта. И по какой-то причине, он проснулся незадолго до того, как мальчику исполнилось одиннадцать. Он начал расти. Но в доме для него не было свободной комнаты. Поэтому было необходимо вырезать его подобно бородавке. Что мы и проделали, очень успешно.