Евгений Подгаевский - Муха, или Шведский брак по-русски

— Молчи, Вася, молчи… И Петя пусть молчит… Ох, я не могу, щёки так и горят!.. Вообще ничего не говорите. Ни слова! Оба! Мы с Валей найдём способ дать вам знать. Ох!..

И Люба быстро вышла из комнаты, оставив Василия глупо и счастливо хлопать глазами. Ещё немного — и он прослезится от накрывших его чувств!

Взволнованные Петя и Вася снова устроившись в уже почти отделанном предбаннике.

— Само провидение на нашей стороне, — сказал Василий. — Теперь осталось ждать сигнала.

— Может, уже завтра просигналят. А вдруг сегодня?

— Да хоть через неделю! Ради такого дела потерпим! Главное, чтобы осуществилось! Смотри же, рот не открывай: а что? а когда? а нельзя ли побыстрее? Ни звука, понял? Молча, только молча ловим их взгляды! Ты понял, шведянский парубок?

— Да понял я! Уж побыстрее бы!

Валя с Любой согласились. Правда, своё согласие выразили в своеобразной форме. Петя и Вася обнаружили в своих почтовых ящиках письма. На одном конверте крупно, печатными буквами было написано: «ПЕТЕ», а на другом также крупно и тоже по-печатному было указано: «ВАСЕ». Когда дрожащими пальцами вскрыли конверты, и там, и там на тетрадных листочках, вверху, как заголовок, было крупно и тоже печатными буквами выведено: «Мы согласны».

У обоих друзей что-то сладко шевельнулось в груди. А, может, и не в груди.

— Обсудить надо, — разволновался Василий. — Фу, прямо, воздуху не хватает! Куда бы податься?

— Айда за околицу, ну утиный пруд! Здесь рядом.

— Нет! — сказал взволнованный Василий. — Наоборот, пойдём на взгорок. — Пусть нас с тобой ветерком обдувает.

Пока поднялись, кровь ещё сильней застучала в висках.

— Я же говорил, нам сейчас без воздуху не выжить.

Петька молчал. В голове, нет-нет, да и мелькало: «Неужели Валя согласилась? Так быстро? Так сразу? Эх, Валя-Валёха, не ожидал, не ожидал…».

Но эта слабо прорывавшаяся мысль тонула в уханьях взбудораженной крови: «Но Люба-то… какие бёдра, какая грудь!». Перед мысленным взором Пети снова рисовалась Люба в пеньюаре.

У Василия же размышления были совершенно другими: «Ну, вот, Любонька, ты, согласилась, вот и хорошо. И волки будут сыты, и овечки довольны. Это и есть цивилизованный подход. Всё на паритетных началах, никакого обмана. Консенсус и даже толерантность. И при всём при этом — какая пикантность, какая пикантность! Петькина Валентина — м-м-м, это что-то! Ягодка!».

И перед мысленным взором Васи представала Валя, сбрасывающая с себя последнее лёгкое одеяние.

Но предстояло обмозговать те условия, которые в конвертах были изложены чётко, прямо по пунктам. Друзья развернули свои письма.

Петя вслух прочитал в своём письме:

— Наши условия.

Василий продолжил по своему письму:

— Полнейшее молчание. Во время подготовки к мероприятию с дамами эту тему не обсуждать.

Попеременное чтение продолжалось:

— Ночь должна быть безлунной.

— На улице не должны гореть фонари.

— В домах не должно быть света.

— Вначале приятный совместный вечер, при свечах, в красивых апартаментах (можно в предбаннике), за изысканным столом. Кавалеры должны быть в смокингах, с бабочками.

— Дальнейшее продолжение действия — исключительно раздельное, на сеновале в амбаре у тётки Нюрки. Для Васи лестница с запада, для Пети лестница с востока.

Закончив чтение, друзья прерывисто вздохнули, вытерли пот со лбов.

— Ну, амбар-то у неё длинный, — удовлетворённо произнёс Василий. — Как она со своими коровами управляется?

— Племянница приходит, помогает, — хрипло сказал Петька и сглотнул слюну. — И зачем им такая темень нужна? Когда полумрак, как-то интереснее, — кивнул он на листки. — И почему мы, всё-таки, должны молчать, делать вид, что ничего не происходит? А если что уточнить возникнет?

— Ни в коем случае! — замахал руками Василий. — Спугнуть захотел? Хух, прямо потом прошибло!.. Деревня ты, Пётр Иванович! Село! Женскую психологию учитывать надо. Во-первых, женщина любит ушами…

— Ну, это я без городских знаю.

— Во-вторых, стеснительно им обеим, дурень. Стесняются они. Первый раз на такое дело идут. Это мы, мужики — скажи нам — на центральной площади ровно в полдень чтоб… как штык! Ну так и будет вам штык!

Оба коротко хохотнули. Но Петька больше из солидарности, как-то нервно. Он всё равно сомневался:

— Женщины-то женщины, да вот я как-то от своей Валентины и не ожидал, что она так легко согласится. Не знаю, ожидал ли ты от Любы.

— Ну, я свою Любу к этому давно подводил. А насчёт Вали — так она ж тоже человек. Как мы с тобой. Разве у женщины не может быть тайных желаний?

Но по лицу Петра Василий понял, что тот как бы не до конца соглашался.

— Вот смотри, — стал пояснять Василий и провёл рукой по округе. — Видишь, посёлок, сколько крыш в зелени торчит! Сотен пять-шесть?

— Побольше, — сказал Пётр.

— Так вот. Раньше, в партийные времена, нам сказали бы: «Сколько крыш! И под каждую хлеба дай!»

— А сейчас? — не понял Петька.

— А сейчас, Петя, хлеба, слава богу, хватает. Сейчас другой клич актуален: «Сколько крыш! И под каждую секс обеспечь!»

— Сами не управляются? — сыронизировал Петька.

— Вот темень! Разнообразие имеется ввиду. Настоящий, пикантный секс — это разнообразие. А там, под этими крышами что? Ску-ко-та. Вот, например, борщ. Вкусно. Но если каждый день — борщ да борщ, борщ да борщ…

— Я борщ люблю, — сказал Петька. — То с чесночком, то с перчиком, то со сметанкой.

— Балда! Дремучий ты, нецивилизованный. Какой же тебе ещё пример привести?! Вот, смотри. В посёлке половина мужиков пьёт. Так?

— Побольше, — сказал Пётр.

— Ага! А давайте зададим вопрос: что, по большому счёту, лучше и полезней для государства, для общества и для здоровья — беспробудная пьянка или цивилизованный секс? Цивилизованный, подчёркиваю, без обмана и измен. Об этом кто-нибудь задумывался? Исследования проводились? А? Или пусть всё продолжается, как при царе Горохе, — и пьянки, и гулянки? Какая после этого производительность труда? Почему пьянка — это, так сказать, нормально, а цивилизованный секс — ой-ёй-ёй, да как же можно! Перекосы у нас жуткие, дикие, логически необъяснимые! Умом не понять.

Петька молчал, осмысливая. Наконец, произнёс:

— Так это вот про что ты тогда речь толкал, на своём дне рождения! А я тогда половину не понял… Нет, пьянствовать лично я не хочу… Где ж мы смокинги-то с бабочками возьмём? В нашем клубе нету.

Василий облегчённо вздохнул:

— Да проще простого. Я на твоей машине в город смотаюсь к знакомой актрисе драмтеатра. Она поможет. Заодно харчей нашим студентам подброшу… А вот с уличными фонарями не знаю, как решить. Побить лампочки что ли?

— Зачем же так нецивилизованно? Зачем такие перекосы? — ехидно сказал Пётр. — На подстанции Тимка Куроедов дежурит…