Александр Сумбатов-Южин - Джентльмен

Кэтт. Что же могло случиться с «ледяной» натурой? С воспитанницей мисс Уилькс! Я не понимаю любви, не правда ли? Ее понимают только те мужчины, которые любят каждый день… как каждый день обедают… Любят сегодня все, что интереснее вчерашнего?.. И никогда не могут любить того, что надо любить долго? Или те женщины, которые идут на все уступки, лишь бы только их любили?

Остужев. А… как же… вы… вы… как понимаете?..

Кэтт (смутясь). Нет, я этого рассказывать не могу, мне кажется, если бы я полюбила, я бы и отдала любимому человеку все, что есть во мне… и сама бы взяла себе все, что…

Остужев (схватывая ее руки). Бери, требуй, повелевай…

Кэтт (стараясь прийти в себя, глядит на него взволнованным, любящим взглядом). Но что же… Что можно сделать? Теперь? Ведь я чужая жена… Ведь, кроме мужа… мой отец… моя мать… сколько еще людей… мне близких… Ведь это позор…

Остужев. Ничего нет позорнее, как лгать своим чувством, Кэтт. Скажите мне, умоляю вас, есть ли между вами и им что-нибудь общее, что-нибудь? Ну, общего нет — есть у вас уважение к нему? Ну, уважения нет — можете вы хоть серьезно относиться к нему?

Кэтт (усмехнувшись). Нн… нет.

Остужев. Так из-за чего же? Бросьте ваши шелки и брильянты, пойдем на вольный воздух. Ведь тут задохнуться можно.

Кэтт. Зачем же раньше… Я уже не та, какой была тогда. Какое это было бы гордое, спокойное счастье… Свадьба… Я вам должна быть за нее благодарна.

Остужев (взволнованным взглядом глядит на нее. Оба молчат). Пусть ваши упреки справедливы, пусть я виноват в ней… Но я был бы так же виноват, если б нечаянно убил вас. Вы перенесите то, что я испытал бы тогда, — и вы поймете, что было со мной.

Кэтт (поднявшись с места, кладет ему обе руки на плечи и долго молча смотрит на него). Я мало стою, может быть, но я себя дорого ценю. (С тихой, глубокой страстью.) Ты не знаешь, как я тебя люблю.

Остужев (бледный, со слезами на глазах). Повтори… еще… еще раз…

Кэтт. Час назад еще мне казалось, что я нужна мужу. Каков бы он ни был, я шла за него добровольно, и за мой ложный шаг я не имела права заставлять платиться другого, хотя бы мне это стоило всей жизни… больше, чем жизни. Теперь я свободна, я своя. Я ему не нужна. Я твоя теперь. Я — твоя… (Целует его).

Остужев. Кэтт… Моя Кэтт…

Кэтт. Постой… прежде всего, не надо никакой лжи… все разом… (Звонит.) Все кончить разом…

Входит лакей.

Попросите сюда Лариона Денисовича.

Лакей. Слушаю-с. (Уходит.)

Кэтт. Как меня утомила эта вечная ложь… Вон отсюда… навсегда… Боже мой, я верить не могу этому счастью… Ведь я задохнуться могла.

Входит Рыдлов.

Рыдлов. Прошел ваш неуместный хохот? Одумалась? То-то! Как не понять, что это был просто… порыв, ну, каприз художественной натуры. Надо привыкать, мой друг, быть женой писателя… Это не шут… Ах, Андрей, и ты здесь… Ну, вот ты тоже писатель, скажи, пожалуйста…

Кэтт (перебивая его). Совсем не в том дело… Я… я просила вас прийти…

Рыдлов (успокоительно). Не волнуйся, не волнуйся, Кэтт, не надо теряться. Главное — самообладание…

Кэтт. Я… не могу больше с вами жить.

Рыдлов (Остужеву). Ну вот, не угодно ли! До чего доводит ревность!

Кэтт. Не ревность, а ложь, на которой у нас все было построено, и наша свадьба, и вся наша жизнь. Мы оба лгали друг другу по своей ли, по чужой ли воле — все равно. Пора это кончить… Я не люблю вас… я никогда вас не любила…

Рыдлов (встревоженный). Что за чушь!

Кэтт. Я уезжаю к отцу… Я ухожу из вашего дома сейчас же… навсегда… Мы друг другу всегда были чужими по всему, по всему… Ни одной нитки, ни одной безделушки я от вас не возьму… Ничего мне не надо… Только, ради всего святого, кончим невыносимую… ненужную… эту лживую связь. Вернем друг другу свободу… Я не могу с вами жить… (Дрожит всем телом.)

Рыдлов (сконфуженно поглядывая на Остужева). Однако этот обмен мыслей лучше бы tete-a-tete.

Кэтт. Я не хочу обмана… не хочу… он меня измучил вконец… Я люблю другого…

Рыдлов. Не может быть!! Кого?!

Кэтт (с трудом). Его…

Рыдлов (пораженный). Ух ты, боже мой! (Застывает.)

Кэтт. Делайте со мной что хотите… Только без объяснений, без… Прощайте. (Хочет идти.)

Рыдлов (опомнясь). Стойте… Как же это так, позвольте… Вдруг зовут… и… и… вдруг… раз, два, три — и «люблю другого»… и вдруг уходит… Позвольте объясниться…

Кэтт (нервно). Зачем? О чем?

Рыдлов (почти бессознательно). Вообще… (Разводя руками.) Как муж… и вдруг… Поверьте, я могу вполне понимать страсть… и конечно… Но ведь и мои права… Нет, я не хочу… Я… я не пущу… (Все больше и больше разгораясь.) Не пущу и не пущу…

Кэтт (выпрямляясь). Насильно?!

Рыдлов. Да уж как бы там ни было… Не желаю я, чтобы по Москве звон пошел… Один дяденька засмеет… Извините-с, я не колпак…

Остужев. Но вы все-таки джентльмен…

Рыдлов (в ярости). Убирайся ты ко всем чертям, Андрей Константинович! Этакую подлость против меня выкинул да еще с джентльменством лезет. Тут всякое изящество лопнет! Что я джентльмен — так и жену надо у меня уводить? Какого дьявола я стану церемониться, ежели я во всех своих правах! Литература тут один подвох, а главное — чтобы человека оскандалить! Не пущу, не пущу… Судом верну… вида не дам… всю полицию на ноги поставлю… Не пущу! Не пущу! (Хватает руки Кэтт.)

Кэтт (вырвав руку, с гордо поднятой головой проходит мимо него. Остужеву, протягивая руку). Андрей Константинович, жду вас завтра у отца. (Идет.)

Рыдлов (кидаясь за ней). Стойте…

Кэтт оборачивается, в упор глядит на него. Он отступает. Кэтт уходит.

Рыдлов (хватаясь за голову). Батюшки мои, что я наделал!

Остужев. Ничего особенного. Поступили по завету предков, но нельзя сказать, чтобы очень изящно. Главное — полиция. Ни в одном романе не знаю примера, чтобы герой в вашем положении кричал караул.

Рыдлов. Ах ты пропасть. Мало ли что сорвется с языка в такую минуту! Но как ты со мной подло поступил, Андрей, просто на совесть… Вот уж удружил. Ну, хоть бы я подозревал, уж я бы тогда приготовился… А как же это… вдруг зовут и вдруг… Растерялся… Что ж было делать?

Остужев. Мало ли что! Убить обоих.

Рыдлов. Ты серьезно?

Остужев. Совершенно серьезно. По крайней мере — одного из нас.

Рыдлов. А теперь…

Остужев. Теперь уж момент пропущен. Или уж надо было быть джентльменом до конца и ни под каким видом не вспоминать о городовых. А то это, извини меня, не маркизом, а лабазом пахнет.

Рыдлов (в отчаянии). Пропустил момент! Шарахнуть бы тебя чем ни попадя…

Остужев. У тебя теперь из литературных выходов остался один.

Рыдлов. Ну?

Остужев. Дуэль со мной. По старой дружбе, я, пожалуй, к твоим услугам. (Идет.)

Рыдлов. Андрей!

Остужев. Что!