Людмила Бояджиева - Игра

Миледи: — К чертям тебя и твое заведение! Развел тараканов, бразильский шпион!

Берет телефон, решительно набирает номер .

— Вы ищете уродов? Отлично! ( гнусавя в трубку ). У меня одна нога, врожденное косоглазие и хронические ринит. Еще…, но это между нами, болезнь Паркинсона в стадии обострения… Не хотелось бы афишировать. Я еще не замужем.

— Сколько мне лет? — М–м–м…Слегка за сорок. Если точнее для анкеты? Ну, скажем, — пятьдесят шесть. Люблю ли я громкую музыку? О, мивая! Как я танцевала в дансингах на Елисейских полях! Это было еще до войны — носили крепд–джорджетт и стрижку «гарсон». Сейчас я вам расскажу о своем дружке Жанне. Жанне Маре. Он же не всегда был э… голубоватым. Вы меня понимаете? Что? В среду с девяти до одиннадцати в двести тридцать пятую комнату… Записываю… Со всеми протезами… Своими или вообще? Поняла. Вы очень, очень любезны…

Холл рекламного агентства. У входа в помещение студии очередь инвалидов разной степени разрушения.

Миледи появляется в холле, грохоча костылем и скрипя протезом. Она вполне убедительна в образе инвалидки. (В носу тампоны, на деснах капы, дикая прическа, макияж. Кроме того — тик, косоглазие) Хорошенькая ассистентка, засияв от восхищения при виде расфуфыренной в пух и прах каракатицы: — О! Рада вас видеть, госпожа…

Мил.: — Госпожа… Виолетта Гарбо. Это псевдоним.

Ассистентка провожает ее сквозь ряды ожидающих просмотра инвалидов в помещении студию, где проходят съемки ролика. Докладывает режиссеру тихо : — Кажется, то что надо. Виолетта Гарбо.

Миледи усаживают в кресло, поставленное в свете софитов .

Режиссер(Феликс Черемухин) объясняет ей : — Мы снимаем рекламный ролик нового стерео проигрывателя. Идея такова — не только юные отморозки, но и люди солидные, даже, простите, в чем–то ограниченные, не могут устоять против хорошей музыки. Она их заводит, взрывает, уводит… Да, учтите — вы мексиканка! Знойная, страстная, горячая… Грим потом — это всего лишь проба. Дайте ей текст ( ассистентка дает инвалидке текст песни). Пойте как можете, мисс Гарбо… Ролик будет озвучиваться профессионалом. Если музыка взволнует — пританцовывайте! Вы еще так молоды! Душой. Фонограмма! (оператору ) Начали, Боб!

Миледи заслонилась руками от нацелившегося на нее объектива, — Сейчас же уберите камеру! Надеюсь, вы работаете по системе Станиславского? О каком перевоплощении может идти речь? Мексика — это бурная страсть, прежде всего. Страсть брюнетки. Я дам вам страсть брюнетки. А вы мне — черные кудри. ( осматривается, видит большие муляжи микрофонов для караоки) Что это у вас здесь кругом торчит? С колючками? Простите, это нельзя показывать! Это эстетическая порнография!

Режиссер: — Это увеличенное изображение микрофонов той системы, которую мы рекламируем. Одновременно, по моему замыслу, они должны напоминать кактусы. Речь идет о продукции из латинской Америки. Понимаете — емкая метафора!

Мил.:— Ну, если емкая… Мне, в конце концов, все равно! Я не девушка. Но народ — народ будет против!

Режиссер: — Найдите даме парик и сделайте губы. Я сам ей подыграю!

( Пожелания выполняют ) Миледи в смоляном парике модели «а ля Пугачева» заулыбалась камере, скосив глаза к переносице.

Фонограмма, Миледи поет по бумажке вначале робко, потом все более входя в раж, танцует с режиссером. Отбрасывает костыль, кокетничает с оператором, заглядывает в объектив. К ней присоединяется группа инвалидов, составляя кордебалет:

1. мотив «Беса ме… беса ме, муча…»

— Гордый мой, солнце недаром

плавит шафранный закат над цветущей землей.

Нежный мой, знаю, не пара

тот, кто танцует сейчас это танго со мной!

2.(Танго)

Но ты не взглянешь, ты не крикнешь, не захочешь

ворваться бурей, сметая прочих.

Ты скроешь ревность и сквозь зубы пробормочешь,

что слишком ветрено играю я в любовь!

Чуткий мой, разве не знаешь,

в сердце моем словно солнце царишь ты один.

Гордый мой, что же бросаешь

ты мексиканку, мой нежный и робкий блондин…

(Румба–самба)

За четыре моря, на седьмое небо,

в те края, где раньше не был

унесу тебя я, милый мой малыш… и снова,

да — да — да — все снова, да–да–да — все жарче

обниму другого. Чао, мачо! Чао мальчик!

Все–таки опять другого, да — да — да — другого,

распаляя в жгучем танго,

увлекая в вихре танца,

я начать игру, мой гордый,

древнюю игру, желанный,

под названием столь странным,

под названием «любовь»!

Аплодисменты съемочной группы.

РежиссерФеликс: — Стоп! Виолетта…гм…Риголеттовна, прошу вас на пару слов, дорогая. — Взяв Миледи под локоток, он отводит ее в сторону из освещенного круга и оттесняет в темный угол, кричит оператору: — Пробуйте следующую леди с параличом. Инвалидке :

— Эй, красотка, тебе, я вижу, покоя не дают лавры Дастина Хофмана? — он схватил ее за распухший нос, Миледи достала из ноздрей тампоны. — «Тутси» — отличный фильм. Но только в кинокомедии на пробах могут принять за даму переодетого мужика.

Миледи: — Я не мужчина. — ( выплюнула пластиковую десну и сорвала накладные ресницы) «Орфей» мне не нужен, но вашу ублюдочную рекламу я сыграю лучше других. ( лихо топнула «протезом»)

Режиссер Ф.: — Детка, мне нужна натуральная уродина. Пойми! Настоящая старая грымза. Ты слишком хороша, бэби. Заходи лет этак через сорок после участия в авторалли. Буду страшно рад.

Через пару месяцев. Комната режиссера Феликса Черемухина. Скромная обстановка и роскошный творческий беспорядок. На стене — портрет Феликса и Тарантино и увеличенное фото Миледи в образе уродины-Кармен.

В убогом кресле Феликс (халат, тапки) завален кучей сценариев. читает.

Миледи л ежит на паласе среди журналов, грызет чипсы и тоже читает. Обращается к Феликсу :

— Смотри, а это неплохо — дама убивает всех своих мужей по очереди… Первый — депутат, второй — грузин. Третий…

Фел.:— Террористка?

Мил.:— Наша обычная современница. Ей скучно. Третий — зануда режиссер . ( С рычанием набрасывается на Фелкса )

Фел, обиваясь, роняя рукописи, нервно : — Было! Было! «Черная вдова». Все уже было!

Миледи:— Ой, чтой–то мне тоже не весело! Хотя я, к счастью, не замужем. (берет гитару, начинает напевать с тоской ):

«Вы не вейтеся буйные кудри

над моею шальной головой,

мне не нужно не счастья не воли,

я сегодня смертельно больной…

Вот настанется мрачное утро,