Марсель Ашар - Дура

Жозефа (стремясь помочь Бореверу). Но это же правда, он ведь правду говорил.

Севинье. Не понимаю вашей позиции. Вы — единственный, кто слышал слова, которые могут погубить вашу любовницу…

Жозефа. Ничто меня не может погубить, я невиновна.

Севинье… и вы спешите сообщить о них инспектору Кола?

Боревер. Я не «спешил». Вы упрекаете меня в том, что я оказываю содействие следствию?

Севинье. Я удивляюсь, что вы обвиняете девушку, которую вы любите…

Жозефа (перебивая). Мсье правильно делает. Он знает, что мне нечего бояться.

Севинье…причем обвиняете совершенно произвольно, на основе не поддающихся проверке слов умирающего.

Боревер. Мне не нравится ваша формулировка «не поддающихся проверке».

Севинье. Глубоко сожалею, но я не знаю, как иначе можно было бы квалифицировать заявление, которое нельзя проверить.

Боревер. Скажите уж сразу, что я их выдумал!

Севинье. Боюсь, что не смогу взять на себя подобного утверждения.

Боревер (передразнивая Севинье). А что вы на себя взять не боитесь?

Севинье. Что вы могли их выдумать.

Жозефа. Ну нет!.. Что он говорит?! Что он говорит?!

Боревер (угрожая). Знаете ли вы, с кем вы разговариваете?

Севинье. И еще я не боюсь взять на себя утверждение, что обморок обвиняемой и отсутствие вашей жены позволяют вам приписать Остосу именно те слова, которые вам могут быть выгодны.

Боревер (резко обрывая). Выгодны? Мне нужно было приписать Остосу слова, которые мне — выгодны?

Жозефа (следователю). Ну, я вам это припомню!

Севинье. Именно, и очень выгодны! Потому что уже за несколько дней до развязки Мигель Остос стал вас подозревать.

Боревер. Нет!

Жозефа. Да! Но мсье не знал!

Боревер. Я не знал.

Севинье. Вы меня удивляете. На этот счет я имею показания Марты Эрбо. (Свойственным ему жестом фокусника вытаскивает бумагу из досье.)

Жозефа. Опять кухня!

Севинье. За несколько дней до преступления она советовала вам порвать с Жозефой Лантене.

Жозефа. Ох! Ну куда она лезла!

Севинье. Вы ответили ей словами, в принципе несколько несвойственными вашей манере выражения. (Читает). «Моя добрая Марта, о чем вы говорите? Она во мне сидит».

Жозефа (Бореверу). Почему вы этих слов мне никогда не говорили?

Боревер (пожимая плечами). С какой стати я должен был делиться с кухаркой такими сокровенными мыслями?

Севинье. Она застала вас вместе…

Жозефа. О! Мерзавка!

Севинье…и вы ей платили за молчание пятьдесят тысяч франков в месяц.

Жозефа. На мне она зарабатывала пятьдесят тысяч франков?! На мне! Мне сейчас плохо будет!

Севинье. Впрочем, она не зря их получала. Она посоветовала вам не просто так, а привела причину. (Читает.) «Мсье должен остерегаться Мигеля».

Боревер (бесстрастно) . Не припоминаю.

Севинье. Не припоминаете?

Жозефа (как будто ее прорвало). Что значит память! Меня, например, она так подводит! Правда, последнее время лучше. Теперь я вспоминаю, когда что-то забываю. Если только могу вспомнить, что именно забыла! (Останавливается под осуждающими взглядами Кардиналя, Морестана и Севинье.)

Севинье (Бореверу, после короткой паузы). Как вы относитесь к тому, что обвиняемая сама вас защищает? Вам это нравится?

Боревер (с силой). Да. Я ее обвиняю, а она меня защищает. Я нахожу это возвышенно-прекрасным. Благодарю вас, Жозефа.

Жозефа. Не за что, мсье, не за что.

Севинье. Значит, вы не припоминаете, что Марта Эрбо вас предостерегала?

Боревер. Совсем не припоминаю.

Севинье. И, следовательно, вы не можете вспомнить слова, которыми вы ей ответили. (Читает показания.) «Побеждает не тот, кто сильнее, а тот, кто попадает первым».

Боревер. Следовательно — нет!

Севинье. Ни то, что вы прибавили? «Наваха, конечно, оружие страшное, но револьвер — вернее».

Боревер. Это шутовство какое-то!

Жозефа (начинает волноваться). Вы знаете… всем известно, что кухарка целый день у плиты… и от жара ей кровь приливает к голове. Марте вполне могло все это показаться. Ведь свидетелей-то тоже не было!

Севинье (грубо, Жозефе). Еще слово, и я вас удалю!

Боревер. Тем не менее свидетелей таки не было!

Севинье. Но не всегда вам так везло. Ваш разговор с господином Гильомом Ансенисом, например, слышали многие.

Боревер. Ах, мерзавец!

Севинье. В добрый час! Вот вы и заговорили как все люди.

Боревер. Вы вызывали Ансениса?

Севинье. Он пришел к нам по собственной инициативе. (Вынимает бумагу из досье.)

Жозефа. Ансенис, это тот, у которого такие холодные руки?

Севинье. Накануне ссоры с ним, вечером в клубе Вольнэ вы признались ему, что обожаете некую Жожо.

Жозефа. О! Жожо!..

Севинье. Вы не сочли нужным информировать его, что Жожо — ваша горничная. Но вы уверяли его, что чтобы ее сохранить… (Читает.) «Вы пойдете на любую глупость, пойдете на все…». Даже на развод. Даже на преступление.

Жозефа (вне себя от радости) . Господин следователь, дайте я его расцелую!

Севинье (наклоняется к Бореверу, отталкивая Жозефу). Вы говорили очень громко. Поэтому и бармен и господин Тюрмер, которых пригласил господин Ансенис, подтвердили его показания. (Жестом фокусника извлекает два листа из досье.) На этот раз вам память не изменяет?

Боревер. Что-то припоминаю.

Севинье. А теперь — вы знаете, почему вы первый оказались на месте преступления?

Боревер. Признаюсь, нет.

Севинье. Потому что вы приняли все меры. Потому что, в соответствии с вашей излюбленной тактикой, вы отослали Марту Эрбо на другой конец Парижа.

Боревер. Это был ее выходной день.

Севинье. Вы заплатили ей за то, чтобы она в этот день ушла из дома.

Жозефа (с отвращением). Ей платили даже за то, чтобы она не работала!

Севинье. Вы ей заплатили за то, чтобы она осталась ночевать у своей подруги в Аньере. Заплатили за то, чтобы она не вернулась в дом до девяти утра. Заплатили за все, чтобы быть первым на месте преступления.

Боревер. Марта Эрбо и это мне инкриминирует?

Севинье. …и еще многое другое, что вы, естественно, будете отрицать. Например, то, что накануне преступления… (Читает.) «Мсье мне сказал странным голосом: Не могу вынести, что Мигель и она…»