Андрей Ситнянский - 100% юмора. Армия, авиация и немножко флота

Вдруг из кабины пилотов высовывается штурман (это было задолго до 11.09.2009, когда мы вообще летали с открытыми дверями) и орет:

– Машка, у тебя чего, крыша съехала? Кончай шутить – мы не в Новый Уренгой, а в Уфу летим!

– Какая Уфа, Вася, в Уренгой же! – отвечает стюардесса.

– Ты че, вааще, что ли? Ты на какой самолет-то села? Народ! ( Это уже пассажирам. ) вы-то сами куда летите?

– В Уренгой! – дружно отвечает народ.

– А ну-ка билеты покажите!

Народ показывает билеты. Штурман озадаченно чешет репу и кричит внутрь кабины:

– Ребята, Уфе отбой, люди Уренгой требуют!

Однако через несколько секунд его башка вновь высовывается и произносит:

– Не-е-е, пиплы, придется вам все-таки в Уфу лететь, на Уренгой у нас даже карты нет.

Дверь в кабину захлопывается. Самолет выруливает и вскоре взлетает. Крики, вопли в салоне, все волнуются, стюардесса в слезах, и тут наконец штурман объявляет о первоапрельском розыгрыше. По возвращении из Уренгоя его ждало увольнение, но это уже совсем другая история.

В советские времена в авиационных полках служило много «детей гор», и меня всегда пугало, когда эти ребята, заступая в караул, получали оружие.

Прилетев из командировки поздно ночью, экипаж зарулил на свою стоянку и направился в сторону гарнизона по кратчайшему пути, через территорию 2-й эскадрильи.

Пройдя в кромешной темноте почти сто метров, командир начал беспокоиться, где-то здесь мог быть часовой. Вдруг из темноты раздался голос:

– Сытой, кито идет?

Инстинктивно командир заорал:

– Не стрелять!

– Брать живьем! – пошутил штурман.

Как по команде, весь экипаж за долю секунды плюхнулся в грязь, где люди пролежали минут 20, не шевелясь, пока не убедились, что часовой не подает никаких признаков своего присутствия. Осторожно, короткими перебежками летчики вернулись назад и добирались домой в обход.

Самое смешное, что наутро они узнали: весь состав караула до утра разыскивал часового со стоянки 2-й эскадрильи, который несколько часов прятался в канаве.

Генерал после инспекторской проверки ругает военнослужащих гарнизона:

– Козлы, педерасты, сволочи, ублюдки… Да у вас тут знаете что? Знаете? Так, всем женщинам заткнуть уши…

Убедившись, что дамы выполнили приказ, рассерженный генерал продолжает:

– У вас здесь ХАВОС, вот что…

В 1984 году наш полк работал в Анголе. К дому, в котором мы жили, повадился ходить молодой негритенок по имени Джулито. Его все любили, подкармливали, играли с ним в теннис и учили русскому языку. Через полгода Джулито уже «шпарил» по-русски, как будто был родом из Рязани. Неудивительно, что, когда нас приехал проверять командующий, наш замполит показал на мальца и сказал, что тот отлично говорит на нашем языке.

– Правда? – удивился командующий. – А ну-ка, Джулито, скажи мне, как твои дела?

– За@бись! – ответил Джулито.

– Это плохое слово… – смутился командующий.

– Ху@во – это плохо, а за@бись – это очень даже хорошо, – поправил командующего негритенок.

Реальная история (для очень взрослых) . Утреннее построение батальона. Выходит замполит подполковник Кунаев и начинает свое выступление. Привожу его речь без купюр и комментариев ( прости меня, Господи ).

– Товарищи курсанты, у нас сегодня большой праздник, День Парижской коммуны, и командир батальона поручил мне сделать краткое объявление на эту тему: вот пьяница Киричонок ни х@я не знает, что такое Парижская коммуна, и его сосед, с мордой дебила, тем более не знает. Да и как об этом могут знать эти два идиота, если…

Вдруг Кунаев замечает на левом фланге зевнувшего курсанта и переносит весь «огонь артиллерии» на него, продолжая свою «пламенную» речь:

– Что вы там зеваете, товарищ курсант, что вы там все время зеваете? Не понятно с кем вы провели эту ночь, наверняка с какой-нибудь бляд@ю, хорошая баба с вами спать не ляжет. Что вы там пиз#$те в свое оправдание, вы бы еще чл%н в рот засунули, и свой, и полудурка Киричонка заодно… Никакого уважения к старшим! Вам что, командир – хрен свинячий, а замполит что– п#здабол долбаный, так, что ли?.. Отвечайте на вопрос!

Курсанты молчат. Немного успокоившись, заканчивает речь в обычном тоне:

– Итак, пять минут, отведенных мне на объявление, истекли, надеюсь, теперь-то все представляют, какой у нас всех сегодня радостный день!

Вот несколько историй еще об одном «мастере изящной словесности».

Папаша Ганс (в миру майор Петрунин) получил свое прозвище не за добрый нрав и голубые глаза. Манерами поведения он был похож на эсэсовского офицера. Никто из отцов-командиров не умел «трахать» курсантов с таким изяществом, как он.

Папаша Ганс знал о курсантах своей роты (120 человек) буквально все: кто где прячет водку, кто к кому ходит в увольнение, кто и какого числа собирается сбежать в самоволку, фамилии, явки, пароли… Он десятки раз ловил нас с поличным в самый неподходящий момент. Созданной им агентурной сети стукачей и шпионов позавидовал бы сам группенфюрер СС Мюллер. Говорил с нами Папаша Ганс противным, гнусавым голосом, растягивая слова.

НАПРИМЕР: вечернее построение. Заложив руки за спину, вдоль строя ходит Папаша Ганс и гнусавит:

– Товарищи курсанты, сегодня я ходил по тумбочкам и в одной из них наткнулся на беспорядок…

Вдруг из глубины строя курсантов, сзади слева, раздается такой же гнусавый голос пародиста ( уверенного в том, что узнать его невозможно ):

– А на х@й ты там не наткнулся?

Даже тем, кто стоял всего в 3–5 метрах от человека, произнесшего эту фразу, было трудно угадать, что за смельчак бросил вызов. Но Папаша Ганс, который вообще был в другом конце казармы, не поворачивая головы, продолжил монотонное движение вдоль строя и все также гнусавил дальше:

– На х@й я там не наткнулся, товарищ Бабарыкин, но кто бы знал, как я только что расстроился! Меня до соплей огорчает тот факт, что вы только что подъеб#ули меня при всем личном составе роты! Я вас наказывать не буду, пусть вас накажет комсомол… а пока вы отсидите 5 суток на гауптвахте, чтобы вы осознали, как вы некрасиво поступили.