Вадим Михайлин - Бобер, выдыхай! Заметки о советском анекдоте и об источниках анекдотической традиции

Прежде всего, конечно, речь в данном случае должна идти о Зейне Грее, одном из первых авторов, работавших в жанре литературного вестерна, чьи книги активно переводились на русский язык как в 1910-е, так и в 1920-е годы; а также о Томасе Майн Риде (вне зависимости от национальной принадлежности воспринимавшемся как сугубо американский автор), чьи книги были невероятно популярны еще в дореволюционной России.

Артист Андрей Абрикосов.

Этот персонаж в фильме Марка Донского в буквальном смысле слова является носителем «слова Партии»: в одном из эпизодов он признается, что всегда носит с собой газету «Правда» со статьей Сталина по национальному вопросу. Характерно также, что герою дана фамилия, которую в советской приключенческой традиции нейтральной назвать никак нельзя. Ее носил аналогичный с точки зрения сюжетного и идеологического функционала персонаж в романе А. Н. Толстого «Аэлита» (1923; а также и в одноименном фильме Якова Протазанова, 1924). В «Алитете» сохранено даже отчество главного героя, и только имя со «старорежимного» Мстислав заменено на более подобающее, Никита. Любопытно, что с точки зрения советского колониального дискурса Чукотка в каком-то смысле «идентична» Марсу — как предельно далекая точка в потенциально доступном пространстве, населенная «другими», «интересная» с точки зрения приключенческого сюжета и нуждающаяся в экспорте революционных идей.

Был подобный персонаж, конечно же, и в «Аэлите», «стихийный боец» Алексей Гусев.

Артист Михаил Кононов. Анализ фильма с особым акцентом на специфический выбор актера на главную роль см.: Михайлин В. Ю., Беляева Г. А. Если не будете как дети: Деконструкция «исторического» дискурса в фильме Алексея Коренева «Большая перемена» // Неприкосновенный запас. 2013. № 4 (90). С. 245–262 (249–251). Здесь же — анализ скрытых, не предназначенных ни для массового зрителя, ни для цензуры (в силу своей запредельной рискованности даже для вегетарианской эпохи середины шестидесятых) отсылок еще к одному прецедентному для «Начальника Чукотки» тексту — гоголевскому «Ревизору». Отсылки эти, будучи восприняты в полном объеме, превращают картину в злой фарс, главной темой которого становятся претензии отечественных элит на цивилизаторскую миссию в отношении «народа».

Как в той сцене, в которой уже успевший слегка освоиться с новой ролью (и отпустить юношеские усики) Бычков мечтает о том, чтобы на деньги, вырученные от продажи «буржуям» пушнины, создать на Чукотке тяжелую промышленность — благодаря которой здесь должен появиться свой пролетариат. И начать, конечно же, с железной дороги. Его чукотский Пятница спокойно замечает на это, что как только появится железная дорога, исчезнет песец, а вместе с ним и единственный источник дохода.

Одноименный роман впервые опубликован в 1926 году, см.: Обручев В. А. Земля Санникова, или Последние онкилоны. Л.: Пучина, 1926.