Ата Каушутов - Точка зрения (Юмористические рассказы писателей Туркменистана) [сборник]

Налили рюмки. Овез обратился к шурину:

— Может, перед чаем выпьешь сто грамм?

Караджа не деликатничал с хозяином, не подбирал выражений:

— Ну чего ты пристаешь? Когда это ты видел, чтобы я пил водку? Тридцать лет я ею торгую, а какая она на вкус, понятия не имею. Пей сам, если она тебе нравится. Выпей и мою долю!

Курбанову пришлась по душе простота Караджи, он тихонько засмеялся.

— Ну, тогда не будем Карадже-ага мешать пить чай, — сказал Эсенов и разлил в другие рюмки, поменьше, коньяк. — Если, Овез, ты больше никого не ждешь, предлагаю начать!

— Начнем! Начнем! — оживился Овез.

Эсенов продолжал стоять, держа рюмку.

— Среди нас самый старший Караджа-ага. Я предлагаю выпить первую рюмку за его здоровье!

— Я не против твоего тоста, Бяшим, — сказал Курбанов, — но ведь сегодня мы собрались по другому поводу!

Тут только Эсенов вспомнил, в честь чего они собрались на той. Краска ударила ему в лицо.

— Ах ты боже мой! Память и сейчас меня подвела! Ну, хорошо, я посторонний, а у тебя-то, Овез, отчего память отшибло? Зови именинника!

— Керим-джан! Иди сюда скорее, а то шашлык совсем остыл! — крикнул Овез сыну.

Керим отложил дыньку в сторону, которую разрезал ка доли, и подбежал к столу.

— Зачем ты позвал меня, папа? Хочешь чокнуться?

— Давай-ка садись рядом со мной! И чокнешься, и выпьешь! — Овез похлопал сына по плечу.

Мальчик сел, запротестовал:

— Нет, папа, я пить не буду. В прошлый раз выпил — меня тошнило. Ты мне лучше лимонаду налей.

Мальчик с интересом рассматривал своими черными глазами-бусинками красиво сервированный стол.

— Э, да что ты говоришь! Разве лимонад выпивка! Отхлебни глоточек! Джигит должен быть храбрым! — Овез пододвинул сыну рюмку с портвейном.

— Нет, папа, не буду… И мама говорит, чтобы не пил. — Керим качнул худенькими плечами.

— Твоя мать неправильно говорит! Сегодня мы справляем твой день рождения. Выпить нужно. Видишь дяди пришли поздравить тебя!

Мальчик с улыбкой взглянул на гостей:

— Ну… Тогда немножко выпью… Давайте чокнемся!

Выпили. Выпили за здоровье и отца Керима. Выпили за здоровье матери именинника. Мальчик, сделав глоток, поставил рюмку на стол и спросил отца:

— Папа, а ведь мы уже справляли мой день рождения. Помнишь, когда шел снег?

— Помню, помню… Ну, иди к маме! Ешь свою сорока-дневку.

Курбанов удивился:

— Но позвольте… Разве день рождения отмечают дважды в году? Я что-то ничего не понимаю…

Один из соседей Овеза не дал ему договорить, упрекнул хозяина:

— Почему ты нас не предупредил, Овез? Мы пришли без подарков. Неудобно…

Овез, уже подвыпивший, положил в рот кусок жирного шашлыка, облизал сальные пальцы и причмокнул губами.

— Э, о чем говорить! — И обернулся к Курбанову: — У меня, дорогой гость, Керим — единственный наследник. Единственный. Нет у меня другой радости. Вот мы и справляем дважды его день рождения. Сначала — когда созревают сорокадневки, а во второй раз — когда выпадает первый снег.

Эсенов обрадовался находчивости друга, подтвердил:

— А раньше Овез, помнится, трижды в году справлял рождение сына! Такой уж характер.

Караджа лежал на кошме, облокотясь на подушку, пил чай из пиалы и слушал разговор за столом. Неожиданно он отставил пиалу, поднялся с пола и со вздохом проговорил:

— Охо-хо! Правду говорят, там, где дети, солгать не удастся! — Обратился к хозяину: — Ну, Овез, я пойду! Спасибо за угощение!

— А обед? Разве ты не будешь обедать?

— Нет, мне не хочется есть. — Караджа вскинул на плечи хурджун, попрощался: — Счастливо оставаться, юноши! До свиданья и ты, племянник! Приходи с мамой есть сорокадневки!

«Чтоб ты провалился со своей прямотой!» — думал кладовщик, провожая шурина до калитки. Когда Караджа ушел, Эсенов и Овез вздохнули с облегчением: мало ли что еще мог наговорить этот блаженный…

Эсенов схватил бутылку.

— Ей-богу, коньяк в рот не лезет, когда рядом сидит непьющий человек. Давайте-ка опрокинем по одной!

Выпив еще и еще, Овез совсем забыл, что, как хозяин дома, обязан заботиться о каждом из гостей, и все свое внимание сосредоточил на ревизоре. Он то и дело обращался к нему, теперь уже на «ты»:

— Пей! Пей!

Не отставал и Эсенов:

— Пей, дружок! Пей! Когда еще к нам попадешь!

Той затянулся. Одно за другим сменялись блюда. Когда подали дымящийся плов с кишмишом, Эсенов провозгласил:

— В народе говорят: «Гость почетнее отца!» Выпьем за нашего дорогого гостя.

Выпили за Курбанова.

Эсенова стало клонить ко сну. Он задремал, облокотясь на стол. Овез был в приподнятом настроении. Увидев, что друг начал слабеть, он наполнил бокалы ледяным шампанским — оно освежает.

Пили еще и еще. Курбанов ставил нетронутую рюмку на стол, но хозяева тоя этого не замечали. Однако Овез крепко хватал его за руку, когда гость пытался выйти из-за стола.

Наконец один из соседей запротестовал:

— Больше и смотреть не могу на шампанское!

— Пейте! У меня его много! — пьяно похвалялся Овез.

— Знаем, что много, да спать пора!

Эсенов проговорил, еле ворочая языком:

— Довольно, Овез! Спать хочется! Проводи нас!

— Может останетесь? Переночуете у меня? Постель уже готова, — засуетился Овез.

Курбанов поднялся:

— Нет, перед сном лучше всего пройтись. Да мы и поговорить как следует не успели.

Когда все шли к калитке, Эсенов прошептал на ухо кладовщику:

— Свой человек. Выбери чего-нибудь для подарка…

Овез согласно кивал головой…

Проводив гостей, он слил вино из недопитых рюмок в большой бокал и залпом опрокинул его, потом, тяжело пыхтя, растянулся на топчане у беседки.

Курбанов привык вставать в определенное время, когда бы ни лег, и теперь проснулся раньше хозяина. Во дворе умылся холодной водой, несколько раз прошелся по участку. Из дома, скривившись и держась за голову, вышел Эсенов. Вид у него был поистине плачевный. В висках стучало, тошнота подступала к горлу.

— Что, голова болит? — улыбнулся Курбанов.

— Э, братец! Лучше не спрашивай! Поднабрались мы вчера! Надо срочно опохмелиться, а то и работать не сможем.

Эсенов подставил голову под кран.

Сели за стол. Хозяйка поставила перед ними чай и еду. Эсенов отодвинул чай в сторону:

— Принеси-ка немного водки!

— Кто же пьет утром водку? В тебя что, бес вселился?

— Не твое дело! Принеси, раз говорю!

Женщина поставила бутылку водки и две рюмки. Эсенов наполнил одну, потянулся к другой. Курбанов прикрыл ее ладонью.

— Мне не нужно! Я чай буду пить!

— Да опохмелись же чуть-чуть! Работать не сможешь!

— Смогу. А пить мне, сам понимаешь, некогда. Надо проверить факты, описанные в газете, на это немало уйдет времени. Нужно поговорить с людьми. Ты попроси, пожалуйста, зайти ко мне Караджу, он, думается, человек толковый, принципиальный. И потом мне предстоит проверить еще кое-какие факты, касающиеся склада.